— У вас есть его телефон?

— Конечно. Я дам вам его координаты. И, думаю, будетправильно, если именно сотрудники прокуратуры и следственного комитетаподключатся к этому делу. А вы как считаете?

— У официальных органов свои методы, а у меня свои. В данномслучае я считал бы нецелесообразным останавливаться на полпути. Пустьследователь ищет убийцу, а я попытаюсь выяснить, кто из ваших сотрудников могизъять рукописи.

— Каким образом? — заинтересовался Столяров.

— У меня есть некий план. Как я понял, в вашем издательствеработают только люди, которые уже много лет являются членами различных Союзовписателей. И всех своих сотрудников вы знаете много лет.

— Конечно, знаю, — кивнул Феодосий Эдмундович, — но я немогу никого подозревать.

— Я вас понимаю. Но мне нужно поставить ваших сотрудников внекую экстремальную ситуацию. Чтобы они не могли войти в нужный контакт свозможным автором рукописей и вынуждены были действовать в обстановкеминимального лимита времени.

— Извините, но я вас не совсем понимаю, — нахмурилсяСтоляров.

— У меня есть специальный план на завтрашний день, чтобыпопытаться выявить вашего похитителя. Заставить его действовать, — призналсяДронго, — чтобы он украл новую рукопись.

— Вы хотите устроить провокацию? — опешил ФеодосийЭдмундович. — Я даже не знаю, что я должен говорить.

— Ничего. Это явно не тот случай, когда мы с вами должныначинать дискуссию о моральной стороне моего плана. Если убийца существует, аон существует и уже убил двоих женщин, то это очень опасный маньяк, которогонеобходимо остановить как можно быстрее. И, возможно, мы сможем выйти на вашего«графомана» через сотрудника, который украл эти рукописи. Времени у меня нет.Ни на долгий анализ, ни на проверку всех ваших сотрудников. Поэтому завтра япопытаюсь осуществить свой план. Мне нужно получить ваше согласие и попросить опомощи Нину Константиновну. Разумеется, вам нельзя никому об этом говорить.

— Считайте, что получили, — вздохнул Столяров, — если речьидет о жизни людей…

— Именно так и стоит вопрос, — кивнул Дронго.

— Вы знаете, — неожиданно сказал Феодосий Эдмундович, —много лет назад я возглавлял Московскую писательскую организацию. И у меня былочень сложный выбор. Тогда группа наших талантливых писателей, поэтов ихудожников выпустили несанкционированный «Метрополь». Может, вы слышали обэтом?

— Конечно, слышал. По-моему, об этом случае знала всяинтеллигенция бывшего Советского Союза.

— Вот-вот. Я оказался в исключительно трудном положении. Содной стороны, явный выпад против существующей системы и Союза писателей, а сдругой — это были самые талантливые, самые перспективные наши авторы. Мысделали тогда все, чтобы их вытащить, но двоих исключили, некоторых наказали. Явсе время помню об этом. Хотя лично моей вины в этом не было.

— Вы считаете, что мы можем кого-то обидеть?

— Я бы этого не хотел.

— Я тоже. Но у меня нет другого выхода.

— Думаю, мы поняли друг друга, — сказал на прощаниеСтоляров. — Вот вам телефоны Смирнова. Обязательно ему позвоните. Надеюсь, чтозавтра у нас все пройдет нормально.

— Не могу разделить вашу убежденность. Я как раз хочу, чтобывсе прошло не совсем нормально…

— У вас свои методы, — вздохнул Феодосий Эдмундович. — Вконце концов, я не юрист и не совсем понимаю ваш план. Но если он может спастихотя бы одну женщину, то и тогда нужно попробовать…

— Спасибо, — Дронго поднялся и, попрощавшись с хозяиномкабинета, вышел в приемную.

— А теперь, Нина Константиновна, нам нужно все обсудить, —сказал он пожилой женщине, которая с удивлением посмотрела на него.

Домой он вернулся в пятом часу вечера. Эдгар позвонил ему исообщил, что заканчивает работу в отделе кадров. Дронго хотел принять душ,когда позвонил городской телефон и включился автоответчик.

— Добрый день, — раздался незнакомый голос, — извините, чтобеспокою вас дома. Насколько я знаю, Феодосий Эдмундович уже должен былсообщить вам о нашей встрече. Я хотел бы увидеться с вами прямо сейчас…

Дронго снял трубку. Звонивший точно знал, что он дома.

— Я вас слушаю.

— Господин Дронго, это говорит следователь Смирнов. Я могутак к вам обращаться?

— Меня обычно так называют. Где вы сейчас находитесь?

— Подъезжаю к вашему дому, — сообщил Смирнов.

— Оперативно, — невольно похвалил его Дронго, — тогдаподнимайтесь сразу ко мне. Я предупрежу внизу охрану.

— Спасибо. Я буду у вас через десять минут.

Ровно через десять минут позвонивший снизу охранник доложил,что гость поднимается наверх. Дронго пошел открывать дверь. На пороге стоялмужчина лет сорока пяти. Высокого роста, редкие седые волосы, умный взгляд,волевой подбородок, ровный прямой нос, серые глаза. Мужчина вошел в комнату,протягивая руку:

— Николай Николаевич.

— Очень приятно. Судя по тому, как быстро вы появились, выузнали о том, что я уже дома, как раз в тот момент, когда я сюда приехал.Очевидно, за моим домом следили.

— С чего вы взяли?

— Посчитал. Я приехал сюда тридцать пять минут назад. Чтобыдоехать ко мне из здания московской городской прокуратуры, нужно тридцатьминут. Или чуть больше. Если считать, что вам позвонили, то вы сразу выехали,чтобы застать меня дома. За десять минут вы не смогли бы сюда доехать. Отсюдадва вывода. Я вам очень нужен. И наша беседа для вас достаточно важна.

— Все верно, — улыбнулся Смирнов, — приятно иметь дело стаким проницательным человеком. Мне вообще говорили, что вы современный ШерлокХолмс или Эркюль Пуаро. Кто вам больше нравится?

— Мисс Марпл, — ответил Дронго, — она не имеет никакихобязательств перед обществом, в отличие от Холмса и Пуаро, от которых иногдатребовали конкретных решений.

Смирнов прошел в гостиную. В руках у него была папка. Дронговошел следом, уселся в кресло напротив своего гостя.

— Будете что-нибудь пить? — спросил он Смирнова.

— Нет, — ответил тот, — спасибо. Давайте сразу к делу. Выведь уже два дня занимаетесь этим необычным делом.

— Вы затребовали копию его рукописи, — он не спрашивал. Этобыло утверждение.

— Мы захотели проверить. Тем более что у нас появилисьнекоторые подозрения. Вы ведь успели побывать вчера утром в Саратове.