мне бутерброд с красной рыбой и шницель с картофелем фри, — заказал Петр.

— Шампанское, вино, коньяк, пиво?… — предложила официантка.

— Бутылку шампанского, — потребовала Яна.

— Лучшего! — добавил Петр.

— У нас краснодарское, но из резервного фонда. Полторы тысячи бутылка. Наценка РЖД и ресторана…

— Идет! — согласился Петр.

— Пить вдвоем будете? — вдруг спросила официантка. — Извините! Можно паспорт молодого человека?

— Мне двадцать четыре!.. — покраснел Петр.

— Подтверждаю, — кивнула Яна.

— Хорошо, верю, — улыбнулась официантка и удалилась.

Яна блаженно откинулась в кресле и вытянула свои длинные ноги. Одета она была в платье итальянской длины, по фигуре, яркой, еще чуть-чуть — и вульгарной леопардовой расцветки. Но этого чуть-чуть как раз и не произошло, может быть, благодаря люрексу, пронизывающему желтые пятна, или темным, сумрачно мерцающим пайеткам, пущенным по пятнам темно-коричневым. Платье сверкало и переливалось, поражая воображение, и очень шло Яне. На шее висели цепочки желтого и белого золота — штуки три, на двух из которых висели крупные кулоны. В ушах — золотые кольца устрашающего диаметра. На пальцах с красным маникюром два красивых перстня с бриллиантами. Стройные ноги заканчивались открытыми туфлями золотого цвета из натуральной кожи на каблуках выше среднего.

Петр, конечно, ничего не знал ни о люрексе, ни о пайетках, но смотрел на Яну, не отрывая глаз, загипнотизированный ее привлекательным лицом, стройной модельной фигурой и вообще каким-то новым, на грани фола, образом. Ну, разве дашь этой очаровательной женщине больше тридцати — тридцати пяти?

— Ты меня рассматриваешь, словно впервые увидел… — сказала Яна.

— Да так… — спохватился Петр, — Никак привыкнуть не могу. У тебя одежда… Не для путешествий по железной дороге.

— Что такого? — посмотрела на себя Яна. — Удобное трикотажное платье. Я всегда так одеваюсь. Предлагаешь надеть трико с вытянутыми коленками и безразмерную, убитую стирками, но удобную футболку?

— По крайней мере, ты бы слилась с другими пассажирами, а так все на тебя странно смотрят.

— А я не хамелеон, чтобы с кем-то сливаться.

— Зачем каждый день выливать на себя по литру духов, которыми убито все пространство вокруг тебя в радиусе ста метров? Розыскная собака, если придется тебя искать, сломает нюх и выйдет в тираж с производственной травмой, — довольно едко проговорил Петр.

Впрочем, Яне даже понравилось. Ее большие голубые и совсем невинные глаза слегка сузились в улыбке.

— Зачем меня с собаками? Или это будет следующая ситуация, куда ты хочешь меня затащить? Я не записывалась на тренинг «Выйди из зоны комфорта». Просто духи у меня эксклюзивные, очень высокого качества, стойкие. Они даже в вещи вот впитываются на века. — Яна оттянула ворот платья и понюхала его. — «Леди ночь»… Бешеные деньги за несколько миллилитров. Кстати, твой отец подарил…

— Ваше шампанское, жюльен, салат. Приятного аппетита. — порадовала их подношениями официантка и ушла.

Яна подняла фужер и посмотрела на мелькающий за окном пейзаж сквозь напиток с его всегда жизнерадостными пузырьками.

— Как я люблю путешествовать по железной дороге в СВ! Как мне сейчас не хватает Мартина!.. Сидел бы напротив, смотрел бы на меня завораживающим, любящим, все понимающим взглядом. Нет у тебя таких глаз, — проговорила она, отхлебнув шампанского.

— Не собираюсь я его заменять. У меня глаза моей матери. Она, кстати, тоже всегда вспоминала его самый необыкновенный и сексуальный взгляд на свете, — ответил Петр и тоже пригубил из фужера.

— Извини!.. Не хотела обидеть. Просто очень мне его не хватает. Сердце болит, душа…

— Я, наверное, понимаю, — принялся Петр за еду. — У самого как-то не получилось сильно влюбиться, но друзья рассказывали… Именно про такие сильные чувства. Одного только не понимаю…

— Чего? — уточнила Яна.

— Если все так страдают, «сердце болит, душа», — передразнил он ее, — зачем тогда вообще любить-то? Для чего все это?

— Прожить без страданий надумал? Не получится! Человек становится цельной личностью и в невзгодах тоже. А любовь, я тебе скажу… — задумалась Яна. — Сердце болит, но оно огромное, — развела Яна руками. — Легкие дышат, и они такие! Мыслей еще больше! То-то поэты в любви свои лучшие стихи сотворили, а художники лучшие картины написали. Ты словно вырастаешь, а за спиной — огромные крылья. Это чувство полета для человека, рожденного ходить по земле, может дать только любовь. И мне жаль людей, которые прожили жизнь без любви. Не проси себе такой судьбы — пресной, ровной, бесцветной, без потрясений и полета. Ты еще молод, все у тебя будет, встретишь свою любовь.

Петр улыбнулся.

— Даже страшно, сколько надо пройти, искать!.. Отец недавно сказал, что много у него чего в жизни было. Женщин тоже. Но понял он, что полюбил, только с тобой. Я боюсь пропустить, не понять, когда случится именно это. Девушек много, все разные, красивые… Я общаюсь, имею отношения, но ничего такого сильного не чувствую.

— Не пропустишь. Почувствуешь. Я тоже так думала, пока не встретила твоего отца. Это озарение! Мы нашли друг друга уже не юными, тебе, может, повезет раньше.

— Как будто ты до отца никого не любила, — усмехнулся Петр.

— Говоришь, как инфантильный подросток.

— Отсутствие мужского воспитания, — огрызнулся Петр.

Яна отодвинула от себя пустую тарелку и вытерла губы бумажной салфеткой.

— Послушай, Петр, мне иногда кажется, ты говоришь со мной с раздражением. Словно я увела твоего отца из семьи. А мы познакомились с Мартином, когда он думал, что овдовел. Потом оказалось, что это не так. Но жена у него была Настя, а, прости, не твоя мать.

— Не хотел производить на тебя такое впечатление. Ты прекрасно знаешь, что отец на моей матери женат не был. Мимолетная связь, после которой она ждала его всю жизнь. А он был благодарен этой связи — в результате появился я, — ответил Петр.

— Так и не злись на меня!

— Ваши шницели, вечер добрый, — принесла им горячие блюда официантка. — Может, десерт?

— Нет, нам с собой еще шницель, салат с креветками и бутерброд с красной рыбой. Еще две банки пива, — попросила Яна. — Нас в вагоне человек голодный ждет.

— Пусть сюда приходит.

— Поздно, мы уже сами отнесем.

— Чего же вы ждали? У нас доставка бесплатная. Будет кушать параллельно с вами. Вагон и место? — спросила официантка.

— Мы и не знали! Сейчас оплатим, а вы ему отнесите!

Яна назвала вагон и место.

— Сделаем, — официантка отошла от них, как-то странно посмотрев Яну.

— Не тянешь ты на пассажирку плацкарта, — пояснил ее взгляд Петр.

— Что делать, — вздохнула Яна и сделала глоток шампанского.

Поезд стучал колесами, мерно покачивался, убаюкивал.

— Нехороший я человек, — вдруг выдала Яна, чокаясь с Петром фужерами.

— Потому что меня спаиваешь? — усмехнулся он, улыбаясь.

— Прямо! Ты — эгоист, только о