«Замок Раглан был построен в середине 1430-х годов сэром Уильямом ап Томасом, за цвет доспехов прозванным «Голубым рыцарем из Гвента». Он сражался бок о бок с Генрихом V в битве при Азенкуре… – добросовестно читал бесплатную брошюру Ричард, – … но во время гражданской войны замок после долгой осады был взорван, и от него остались лишь живописные руины…»

Нужно обладать развитым историческим воображением, чтобы среди груды замшелых камней увидеть соколятника, представить запах выпекающегося хлеба и услышать стук веток, обрубаемых ножами. Однако единственное, что видит Луиза, – отсутствие кафе, где она могла бы посидеть в тепле с капучино и журналом, которые не дадут ей зацикливаться на видении обнаженного, изуродованного тела Мелиссы в канаве.

Алекс идет по парапету Большой башни, которая – цитата: «окружена рвом и соединяется с основными укреплениями подъемным мостом». Над головой летит одномоторный самолет, шумя, точно газонокосилка. Алексу вспоминается прошлогодний полет на «Пайпер Чероки» с дядей Джоша: во время взлета он испугался, потом, когда страх схлынул, ощутил самодовольство, затем пришло наслаждение полетом, и в конце концов скука – в сущности, делать там было нечего, только сидеть в маленьком кресле и таращиться на облака.

Алекс смотрит вниз, на большую каменную коробку каминного зала. Там расхаживает туда-сюда Луиза. В отсутствие Мелиссы он наконец-то замечает, насколько красива ее мать. Ей почти пятьдесят, и если сказать о ее привлекательности вслух, его сочтут извращенцем. Однако она и впрямь в хорошей форме. Алекс представляет, как Луиза снимает свой бежевый свитерок. Большая грудь, белокурые волосы…

Доминик слушает песню «Стелла под светом звезд» из первого альбома «Virtuoso» Джо Пасса. BbMa7, Em7b5, A7… Невероятные разбежки, их оживляет рваный ритм. С самого прибытия в замок Доминик испытывает дежавю. Странно, он ведь никогда не был в Уэльсе… Вдруг перед глазами встает битва на мечах Роберта Планта в клипе «Песня остается прежней». Фильм, похоже, снимался здесь – Плант владел фермой в Уэльсе в свой период «подземелий и драконов». Тогда он написал «Брон-и-Айр стомп» и многое другое в том же духе. Жаль, Доминику не с кем здесь поделиться столь ценным открытием.

Бенджи совсем не до замка – с ним пытается подружиться какой-то странный рыжий мальчик.

– Мы из Девоншира. Ты видел «Пиратов Карибского моря»? А у моего отца есть квадроцикл…

Мальчик носит футболку с дельфином, а брови у него светлые, почти незаметные. Бенджи хочет остаться один, чтобы сосредоточиться. Ведь если не сосредоточиться как следует, рыцари не выйдут из своих каменных могил, их копья не вознесутся над рвом…

– Ты любишь футбол?

Бенджи почти не разбирается в политике игровых площадок с их дурацкими драчками за территорию и статус. Он предпочитает более логичные игры с лучшей тактикой. Он много времени проводит со старшим братом и сестрой и потому знает о гомосексуальности, коммунизме и налоге на прибыль, а с Павлом ему легко, потому что они оба любят делать зелья и устраивать кровавую резню в лего, но если Уэйн Гудрич называет его кретином…

– Вон мой папа! – Рыжий мальчик на миг оборачивается.

Бенджи убегает.

– Проблема Дженнифер в том… – Ричард на миг умолкает: раньше он всерьез это обсуждал только с Луизой, – что другие люди ее на самом деле не волнуют. То, как она обращалась со мной, тут ни при чем. Что посеешь, то и пожнешь. Но вот ее друзья, пациенты…

Мелькнуло воспоминание о девочке в инвалидном кресле.

– Почему ты женился на ней? – спросил Доминик, удивленный этой борьбой с трудностями.

– Мы оба были амбициозными, почти несентиментальными и не хотели детей. Учитывая эти обстоятельства, наш поступок оказался мудрым. Из нее вышла бы ужасная мать. И я вряд ли стал бы идеальным отцом, хотя иногда, в минуты отчаянья, я жалею о том, что у меня нет детей.

Доминику хотелось рассказать Ричарду об Эми, однако он сомневался, что врачебная беспристрастность перевесит лояльность сестре.

– Кроме того, она была очень целеустремленной женщиной, привыкшей получать все, что захочет. – Ричард рассмеялся.

Доминик видел Дженнифер всего два раза. Она не любила попусту болтать и смотрела на детей, как змея на кошку. Что, если бы она обратила на него внимание? Захотела его?

– Может, пойдем уже? – Невесть откуда возникший Бенджи дернул его за рукав.

– Помнишь ту жуткую немку? – спросила Дейзи. – Или она была голландкой? Ну ту, которая бросала своего сына в воду и кричала: «Плыфи! Плыфи!»

– Ты и Алекс тогда плавали наперегонки.

– И я победила.

– И он больше там не плавал. Ох уж эти мужчины… – Анжела рассмеялась.

Что это, расслабляющее воздействие отдыха? Внезапная легкость обычно тяжелого характера? Почему они так не общаются дома?

– У них был потрясающий тостер. В том отеле, я имею в виду.

– Вряд ли я вспомню все тонкости их закусок.

– Бенджи прямо-таки влюбился в него. Кладешь хлеб на конвейерную ленту, и он выезжает с другой стороны уже поджаренным. Бенджи назвал его «Тостер Уоллеса и Громита». Он каждое утро съедал чуть ли не по десять тостов. – Анжела посмотрела поверх плеча Дейзи. – Слева по курсу бандиты.

Дейзи обернулась. В кафе на противоположной стороне улицы над столиком с несчастным видом сгорбилась Мелисса.

– Мне нужно поговорить с ней, – заявила Дейзи.

– Что? Прямо сейчас? – Неужели дочь не заметила, как их жизни сменили курс?

– Наверное, тебе стоит позвонить Луизе, – сказала Дейзи и пошла через дорогу.

Мать снова стала просто матерью, к которой приходится возвращаться после приключения.

– Купи, ну пожалуйста. – Бенджи протянул короткий деревянный меч с оплетенной веревкой рукоятью.

– Бенджи, у тебя таких уже шесть. – Доминик устало потер глаза.

– Пять, и все разные.

У него два палаша, катана, сабля и кинжал, а это гладиус с желобком по центру лезвия, чтобы выдергивать его из раны без вакуумного эффекта засасывания. Им колют в ближнем бою.

– Для него это ценность. – Ричард держал в руках книгу в твердой обложке, о замке. – Ты что, забыл? – Он стал общаться с Домиником неформальней, будто разговор о Дженнифер сдружил их. – Помнишь карточки с футболистами внутри жвачки? В глубине души ты подозревал, что там опять будет Питер Шилтон, но ведь это было неважно.

– Ты обещал! – вмешался Бенджи. – Ты говорил, что дашь мне десять фунтов на этот отпуск.

– Знаю, но… – Доминик замялся: десять фунтов – серьезная сумма. – Может, подождешь несколько дней и потом решишь, на что их потратить?

За окном стояла Луиза. Уставившись в землю, она обнимала себя за плечи.

– Но мы ведь сюда больше не вернемся. Никогда! – горько проговорил Бенджи.