– Выходит, он над ней издевался? – с искренним сочувствием уточнил Иван.

– Он ее изнасиловал.

В комнате повисла мрачная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов да позвякиванием чайной ложки о фарфор.

– А отец?

– А что отец? Отец молчал, делал вид, что ничего не замечает. А потом вдруг умер. Калька говорит, довела его та баба своими скандалами и истериками. Как отца похоронили, приемная мать Кальку с сестрой из квартиры сразу выставила, ей тогда только-только восемнадцать исполнилось. Первые годы она, бедняжка, золото из Центрума на Землю каждую неделю таскала, чтобы хоть какое-то жилье прикупить и на улице не остаться да мелкую прокормить и одеть. Такое вот испытание на ее долю выпало.

– А…

Ударника вдруг окатило ледяной волной старое воспоминание. Из глубин прошлого вынырнул тот день, когда Калька позвала его с собой в дозор, а потом, притаившись за песчаным холмом, молча и хладнокровно расстреляла из винтовки безоружную женщину, только-только шагнувшую в Центрум из портала.

– Да.

Ведьма поняла его невысказанный вопрос с полуслова. Она пристально глядела ему в лицо, словно пытаясь прочесть проносившиеся в его голове мысли. А Иван снова и снова вспоминал подробности того далекого дня. Тогда девушка никак не объяснила свой чудовищный по меркам человеческой морали поступок. Теперь объяснение пришло само.

– Ирина Игоревна, – кашлянув в кулак, чтобы прогнать подкативший к горлу ком, прервал молчание Иван, – я тут с вами посоветоваться хотел…

– Да ясно, что не просто так явился. Давай, что у тебя там?

Баринова с явным облегчением приняла из его рук сложенную пополам бумажку: поднятая тема была ей, похоже, тяжела и крайне неприятна. Развернула листок, мгновение помедлила, затем тяжело поднялась на ноги, направилась к стоявшему поодаль комоду и, нацепив на нос очки с толстыми линзами, вернулась за стол. Поднесла листок к самому лицу, еще раз вдумчиво изучила его содержимое, а потом, положив записку перед собой, заинтересованно уставилась на своего гостя.

– Откуда у тебя это, Ударник?

– Мне передал это… один знакомый, – чуть замялся Иван, понимая, что честный рассказ об истинных обстоятельствах приобретения данного таинственного артефакта может прозвучать со стороны несколько нелепо.

– Дай-ка догадаюсь, – в глазах Бариновой сверкнули веселые искорки, – твой знакомый покрыт шерстью, имеет длинный хвост и обладает странной привычкой носить в защечном мешке минерал хризопраз.

– Все верно, – улыбнулся Ударник, – от вас ничего не утаишь, Ирина Игоревна. Одно слово: Ведьма. Это и вправду был мартыш. Я знаю, вы имели раньше с ними дело, вот и подумал… Вы считаете, эти каракули на самом деле что-то означают?

– Это филлор.

– Что?

– Древний язык Центрума. Мертвый язык, как наша латынь. Сейчас на нем уже давно никто не говорит, лет, пожалуй, с полтысячи. Никто, кроме мартышей. Погоди-ка…

Ведьма поднялась на ноги, снова нацепила очки и, направившись к книжным шкафам, принялась внимательно изучать содержимое полок. Пододвинула поближе стул, вскарабкалась на него, держась за спинку, и извлекла с самой верхней полки огромный фолиант в черном кожаном переплете.

– Вот! – торжествующе водрузила она книгу на стол. Пожелтевшие от времени страницы пахли пылью и старой бумагой. Раскрыв книгу примерно посередине, Ведьма положила записку перед собой и принялась водить пальцем над ровными колонками символов, время от времени перелистывая фолиант в непривычном направлении – слева направо. Заглянув ей через плечо, Иван пришел к выводу, что перед ним обычный словарь. Только очень большой и древний.

– Тут написано «Лифанейл», – задумчиво произнесла Ведьма, – если честно, не знаю, что это такое.

– А остальные слова?

– «По солнцу от Ирбара», – перевела она. – Погоди-ка…

Баринова задумчиво почесала кончик носа:

– Ирбар – это старое название Ирбранда, помнишь такой полузаброшенный рудник на севере от заставы? Так… «По солнцу» – это, стало быть, на запад… Сейчас.

Она снова отправилась к книжным шкафам и вскоре вернулась с большущим атласом, который тут же разложила на столе прямо поверх словаря. Удивительно, сколько полезных и нужных книг можно отыскать в ее домашней библиотеке!

Глядя на изображенную в атласе карту, Ударник поначалу не узнал Центрум. Очертания материка казались вроде бы привычными и хорошо знакомыми, вот только все остальное… Континент был испещрен густой паутиной дорог и сетью железнодорожных путей, тут и там его пересекали многочисленные реки, а между ними виднелась густая россыпь городов и населенных пунктов поменьше. Иван с большим трудом отыскал Антарию, а западнее, там, где теперь раскинулись безжизненные пустоши, на карте была обозначена богатая лесами и озерами равнина, посреди которой располагалось несколько десятков городков со странными и непривычными уху названиями: Магор, Аррод, Туригол, Ордон… Все они бесследно растворились во времени, всех их слизнула с лица планеты и похоронила в песках прокатившаяся по Центруму Катастрофа. Атлас, похоже, демонстрировал состояние дел за несколько десятков лет до явления «высокомолекулярной чумы». По крайней мере современный ландшафт Центрума на фоне этого великолепия выглядел будто план марсианской поверхности в сравнении с нынешней картой Европы.

– Смотри, – ткнула пальцем в карту Ведьма, – вот он, твой Лифанейл.

Палец указывал на небольшой город, лежавший когда-то на северо-западе от Антарии: судя по обозначению, оставленному древним картографом, он был гораздо меньше столицы, но больше Гранца. Приглядевшись, Иван откопал в собственной памяти схему маршрутов патрулирования, которую Бобриков в свое время велел ему заучить наизусть.

– Помню! – воскликнул он. – Сейчас это место отмечено на картах как «урочище». Старик предупреждал, что в пустошах имеется множество таких руин и развалин, и категорически не советовал туда соваться. Говорил, были случаи, когда люди исчезали там бесследно.

– Были, – охотно подтвердила Ведьма, – заброшенные города – не самое лучшее место для экскурсий. Поэтому подумай хорошенько, нужно ли тебе туда.

Ударник и вправду крепко задумался. Первоначальный план попасть в Марине, судя по всему, окончательно провалился: кратчайший путь отрезан наступающими сурганскими войсками, поэтому попытка прорваться сквозь этот узкий перешеек может стать весьма небезопасной. Остается обходная дорога через Хеленгар, отделенный от Клондала непроходимой горной грядой, преодолеть которую можно либо пешком через перевалы, либо исключительно по воздуху. Можно, конечно, открыть портал напрямую в Марине, но для этого придется сначала перебраться в Шанхай, Баварию или Эквадор, такая вот странная получается география… А если попытаться уйти в Центрум из Москвы, вновь неминуемо окажешься в предместьях Антарии. Вот только…

Иван снова взглянул на карту древнего Центрума. В наши дни границу между Сурганом и Клондалом надежно защищал Разлом – глубокая пропасть, возникшая вскоре после Катастрофы. Атлас гласил, что в былые времена тут росли непролазные джунгли, сквозь которые тянулся с севера на юг широкий, петляющий меж холмов овраг, а по дну его струилась безымянная река. Можно ли перебраться на ту сторону через нынешний гигантский каньон? Однажды ему это удалось, однако хлипкая железнодорожная ветка, некогда связывавшая противоположные стороны обрыва, с тех пор навсегда канула в Лету. Помнится, покойный Ашот рассказывал, что его однажды выбросило из портала там, в самом низу… А вот что конкретно он тогда говорил? Нет, не вспомнить…