— Валяй, — одобрительно кивнул Роберт.

Я достала вырванный из тетради лист и протянула ему.

— Не, ты напой, — качнул он головой. — У тебя есть идея, как это должно звучать?

Братья слезли со сцены и подошли ближе. Я застеснялась, но взяла себя в руки и начала вполголоса напевать:

— Взгляд — огонь льется по венам.

Шаг — я натыкаюсь на стену.

Мне так хочется рядом,

Но ты вновь возводишь преграду.

Ты — теперь на той стороне,

Я — скитаюсь во тьме.

Наши сердца — сотни осколков,

Мы — как одинокие волки!

Знай, я буду до смерти биться,

Я сотру любые границы.

Волку отступать не пристало,

Что другим конец, то мне лишь начало.

Ты — протянул мне руку,

Я — делаю шаг навстречу.

Мы — уже не одиноки,

Рвущие границы волки.

Эту песню я написала за полчаса, когда память в очередной раз подсказала, как крепко и нежно умеет обнимать Руслан. Меня будто накрыло — в голове родились и слова, и музыка. Я бы спела ему… Как другу, чтоб его!

Братья внимательно слушали, автоматически кивая в такт головами. Когда я закончила, Коля в своей манере хлопнул меня по спине:

— Ну, неплохо, Катюш. У тебя талант!

— Я кое-что подправлю, если ты не возражаешь, — кивнул Роберт, потянувшись за листком, — и подберу аккорды. А на следующей репе попробуем сыграть.

Он изучающее посмотрел на меня и добавил:

— Никак, слова от самого сердца?

— Какая разница, — отмахнулась я, зардевшись.

Коля бросил взгляд на часы на стене.

— Где носит этого Баха?! Звякну ему…

С этими словами он отошел в другой конец зала набирать пропавшему ударнику. Роберт снова уставился на меня, и я вспомнила, что он хотел поговорить.

— Ну? — поторопила я его, чувствуя себя неуютно под его странным взглядом. — Ты явно хочешь мне что-то сказать.

— Да, точно, — извиняющимся тоном сказал Роберт. — Но для начала скажи сама: у тебя есть парень?

— Зачем тебе?

— Потому что мой план требует, чтобы его у тебя не было.

Я озадаченно посмотрела на Роберта. Что же он замышляет? Эх, Руслан, Руслан…

— Нет у меня парня.

— Отлично! — сказал Роберт. — Так вот, мне нравится одна девчонка из твоего класса…

— Луиза что ли? — перебила я его.

— Да, — Роберт явно не ожидал такой догадливости. — Откуда ты знаешь?

— Ой, Роб, да вы так пялились друг на друга всю прошлую репетицию! А потом о чем-то поговорили, и теперь ты ходишь сам не свой. Она отшила тебя, да? Потому что она — чеченка?

— Да, — мрачно ответил Роберт. — Треклятые правила!

— И что ты надумал сделать?

— Я хочу заставить ее ревновать. И ты должна мне в этом помочь.

Я аж дар речи потеряла от столь неожиданного предложения, но Роберт не обращал внимания на мое изумление и продолжал излагать план.

— Мы изобразим, что встречаемся. Тогда она приревнует, одумается и выбросит из головы этот хлам.

О да, как все гениально и просто! Я прыснула со смеху, видя, что Роберт действительно верит, что эта комедия поможет. У меня не было уверенности, что его план сработает, но он так на меня посмотрел, что улыбка сама сползла с моих губ.

— Прости, а ты уверен, что не сделаешь только хуже?

— А хуже уже некуда. Или ты можешь предложить варианты получше?

— Может, просто подарить ей цветы или…

— Мне запрещено приближаться к ней и оказывать какие-либо знаки внимания. Еще?

Мне оставалось только развести руками. Роберт хмыкнул.

— Значит, действуем, как я сказал. В среду, когда я подойду к школе, ты выйдешь и будешь вести себя, как будто мы уже пара. А в школе будешь наблюдать за ней, за ее реакцией, хорошо?

— Роберт, это как-то по-детски, не? — снова попыталась отвертеться я.

— Я хочу попытаться, — упрямо твердил басист. — Не получится — буду искать другие способы до нее достучаться.

— Разве не проще забить на нее и поискать себе другую девушку?

Тут Роберт бросил на меня взгляд директора психиатрической больницы, ведущего диалог с особо тяжелым пациентом.

— Ты вообще когда-нибудь с кем-нибудь встречалась?

— Нет…

— Тогда не говори о том, в чем ничего не смыслишь! — резко сказал он. — Когда ты влюбишься, я посмотрю, на что ты пойдешь ради своего парня.

Встречаться-то я не встречалась, а вот влюблена по самое не балуй, дорогой Роберт! И как только мне сказали, что между нами кроме дружбы ничего быть не может, я сразу покорно выбросила белый флаг. Но я же девушка… Что я могу?

— Так мы договорились? — уточнил Роберт.

Я еще немного помялась и согласилась. В конце концов, почему бы не помочь другу завоевать расположение девушки? Руслану я ничего не должна, так что постараюсь сыграть свою роль на отлично.

В среду после уроков во мне проснулась знакомая нервная лихорадка от предстоящего, так сказать, выхода на публику. Многим девчонкам в нашей школе нравился Роберт, и сейчас я должна официально «приписать» его себе, а заодно привлечь к себе внимание, которого я жаждала и боялась одновременно. В этот день я нарочно надела ту самую юбку, в которой выступала на концерте. Длина, конечно, на грани фола, но со строгой белой рубашкой и черным кардиганом выглядело не так уж пошло. Пока дошла до школы, чуть ноги не отвалились от холода — не понимаю, как некоторые девчонки могут постоянно ходить в коротких юбках даже зимой.

После уроков, когда я выглянула в окно раздевалки: Роберт уже прибыл на место действия и сидел на лавочке возле школы, поигрывая ключами от машины. Неподалеку от меня среди одноклассниц стояла Луиза, но одеваться не торопилась. Она вполуха слушала подруг, то и дело бросая украдкой взгляды на нашего басиста. Прекрасно!

Я не стала накидывать куртку и в чем была выскочила на улицу. Роберт заметил меня, широко улыбнулся, будто ждал меня на этой лавке всю жизнь, и помахал рукой. Изобразив на лице крайнюю степень обожания, я подошла к нему и собиралась лишь обнять, как вдруг он притянул меня к себе и приник к губам.

От неожиданности у меня перехватило дыхание, а первым порывом было оттолкнуть заигравшегося Роберта. Я воображала себе первый поцелуй более романтично, нежели изображая любовь с приятелем! Но я же обещала помочь… Взяв себя в руки, я как могла ответила на его поцелуй. Роберт положил одну руку мне на затылок, а другой сжал талию и целовал так нежно, что я забеспокоилась, а правда ли Луизе адресована эта сцена? В конце концов, он меня отпустил и, преданно заглядывая в глаза, спросил: