Олсон получил предупреждение. Кто-то тронул Гэррети заплечо.

Это оказался Стеббинс.

- Твой друг недоволен Майором?

- Я думаю, - сказал Гэррети. - Я и сам не хочу приглашатьего к себе на чай.

- Посмотри назад.

Гэррети оглянулся. К ним ехал второй вездеход, следомтретий.

- Это Майор, - сказал Стеббинс, - и сейчас все будут кричать"Ура", - он улыбнулся всезнающей улыбкой ящерицы.

- Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, чтохудшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.

Гэррети поднял глаза на Стеббинса:

- А что если они будут кричать на него и швырять фляжками?

- Ты будешь это делать?

- Нет.

- И никто не будет. Вот увидишь.

- Стеббинс?

Стеббинс поднял брови.

- Ты думаешь, что выиграешь?

- Да, - спокойно сказал Стеббинс. - Я в этом уверен, - и онотступил на свое обычное место.

В 5.25 Яннику выписали пропуск. А в 5.30, как предсказывалСтеббинс, прибыл Майор.

Послышался рокот мотора, и впереди показался джип. Майорстоял в нем навытяжку и отдавал им честь. Гэррети почувствовал дурацкуюгордость. Никто не кричал "ура". Колли Паркер сплюнул на землю.Баркович показал нос. Макфрис только смотрел, беззвучно шевеля губами. Олсон,казалось, вовсе не заметил Майора.

Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писательГаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второепредупреждение.

Потом Майор уехал. Гэррети было немного стыдно. К тому же,маша, он израсходовал энергию.

- Тебе лучше? - спросил он Макфриса.

- Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как всепадают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал - все кончится, когда мыпройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.

- Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь вдругое место, сердито сказал Бейкер.

- Простите, миссис, - протянул Макфрис, но все же замолчал.Становилось жарко. Гэррети расстегнул куртку. Лес вокруг кончился, уступивместо полям, усеянным маленькими фермами и бензоколонками. На многих фермахкрасовалась надпись "Продается". В двух окнах Гэррети увидел знакомуюнадпись "Мой сын погиб в Эскадроне".

- Далеко до океана? - спросил Колли Паркер. - Похоже, будтоя опять в Иллинойсе.

- Иди-иди, - ответил Гэррети. - Еще миль сто.

- Черт, - сказал Паркер. - Ну и штат! Кругом деревья. Ниодного приличного города.

Он был мускулистым блондином с дерзким выражением лица, неисчезнувшим даже посл?? этой уж??сной ночи.

- Зато здесь чистый воздух, - обиделся Гэррети. - Не смог,как у вас. - У нас в Джольете нет никакого смога. Ты понял?

- Ну не смог, так гарь какая-нибудь.

- Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, -мрачно сказал Паркер.

- Ладно, ребята, - вмешался Макфрис. - Ведите себя прилично.Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?

- Я не люблю пива, - автоматически ответил Гэррети.

- Сопляк, - буркнул Паркер и отошел.

- И чего он бесится? - недоуменно спросил Макфрис, будто неон совсем недавно набросился на солдат. - Такой хороший день. Правда, Олсон?

Олсон не ответил.

- Олсон тоже бесится, - сообщил Макфрис. - Эй, Хэнк!

- Оставил бы ты его в покое, - сказал Бейкер.

- Хэнк! - крикнул Макфрис. - Не желаешь пройтись?

- Иди к черту, - пробормотал Олсон.

- Чего? - Макфрис приложил ладонь к уху. - Чего ты говоришь?

- Иди к черту! - закричал Олсон.

Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.

Гэррети думал о том, что сказал Паркер. Ублюдок! Что этотковбой с танцулек мог знать о Мэне? Гэррети прожил в Мэне всю жизнь, в городкепод названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Всего 970 жителей, но чем онхуже какого-то сраного Джольета, штат Иллинойс?

Отец Гэррети любил говорить, что Портервилл - единственныйгород в штате, где больше могил, чем живых жителей. Но это было чистое место.Много безработных, обшарпанные дома, единственное развлечение - лотерея посредам, где самым большим выигрышем была индейка и двадцать долларов, но месточистое. Чистое и тихое.

Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значиладля него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон отсмерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше, потому что онасимволизировала для него время, когда он был собой и мог выбирать. Было уже безчетверти шесть. В центре очередного безымянного городка собрались поглядеть наних кучка улыбающихся домохозяек. На одной из них были брюки в обтяжку и такойже тугой свитер. Золотые браслеты у нее на руке звякали, когда она махала.Гэррети машинально помахал в ответ, думая о Джен, о ее светлых волосах и туфляхбез каблуков. Она была высокой и всегда носила туфли без каблуков. Онвспоминал, как они познакомились в школе.

- Гэррети!

- Что?

Это был Гаркнесс.

- У меня ногу свело. Не знаю, что делать, - его глазаумоляли Гэррети что-нибудь сделать.

Гэррети не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, еекарамельного цвета свитер и красные брюки, в которых она каталась с ним насанках, пока снег не набился ей в куртку, - это была жизнь. Голос Гаркнесса былсмертью.

Теперь уже Гэррети мог ощутить разницу.

- Я не могу тебе помочь, - сказал Гэррети. - Думай сам.

Гаркнесс в панике уставился на него, потом с печальным лицомкивнул.

Он остановился и стал растирать ногу.

- Предупреждение! Предупреждение 49-му!

Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двоемальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль,тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.