– Де Гроты живут в Ден-Хюлсте, – сказал менейр Клееркопер.

– Это еще двадцать километров от Зволле, – принялся размышлять вслух хорошо знавший местность Михиль. – До места назначения мы не доберемся, но часть пути всё же проделаем. Так, попробуем прикинуть… если последние семь километров вы пройдете пешком, то спокойно успеете туда до восьми, это точно.

– Давайте выедем как можно скорее, – заторопился Давид.

– Это не поможет. Паром отчаливает в пять минут четвертого.

– А раньше нельзя?

– Нет. Только в это время вы будете в безопасности. Когда-нибудь объясню почему.

– Я тебе полностью доверяю, – горячо согласился менейр Клееркопер.

* * *

Ровно в половину второго Михиль подошел к каретному сараю у белого дома на берегу Эйссела. Там его уже поджидал запряженный в тильбюри Цезарь, красавец жеребец вороной масти, от нетерпения бивший копытом по мощеному двору так, что аж искры летели. Юноша неуверенно приблизился к лошади, но едва взялся за поводья, как всё его волнение превратилось в удаль. Конь, припустивший рысью по Вельдвеху, слушался каждого движения поводьев и мог бы, пожалуй, легко выиграть любые скачки. Михилю часто доводилось управлять лошадьми, когда он помогал фермерам. Но обычно животные шли медленно, потому что тащили тяжело груженные телеги. А сейчас нестись рысью было здорово! Когда в коляску к Михилю сели две крестьянки, он почувствовал себя героем, почти что Бен-Гуром[24]. Сын бургомистра возгордился еще больше, когда менейр Клееркопер, испуганный быстрой ездой, в страхе вцепился обеими руками в сиденье, а Давид с восхищением заметил, что их возница явно умеет обращаться с лошадьми.

Однако настроение у Михиля ощутимо испортилось, когда он снова выехал на Вельдвех уже с пассажирами. Юноша увидел на дороге Схафтера, державшего путь в ту же сторону, что и тильбюри. Заметив на козлах Михиля, тот поднял руку, желая подсесть в коляску. У юноши было всего несколько секунд на размышления. Допустить, чтобы Схафтер сел на козлы рядом с ним и принялся обо всём расспрашивать? Ни за что! Поэтому возница сделал вид, будто не узнал односельчанина. Боковым зрением Михиль заметил, с каким удивлением мужчина рассматривает его пассажирок. Вероятно, недоумевает, что это за женщины, ведь знаком буквально со всеми в округе. Ему наверняка стало интересно, куда это сын покойного бургомистра несется с двумя крестьянками. Естественно, к парому, дорога ведет прямиком туда. Не такой уж Схафтер простофиля, чтобы не догадаться. Ну да ладно, пешком до парома за оставшееся до отправления время этот немецкий прихвостень добраться не успеет. Так что ничего страшного. «Потом придумаю, что ему сказать», – решил Михиль.

Всё шло хорошо. Через реку они переправились без проблем. Вокруг не наблюдалось ни одного немца. Михиль спросил у паромщика ван Дейка, сможет ли он вернуться в половине седьмого, и тот ответил утвердительно.

– А лошадь-то баронессина, – заметил ван Дейк.

Михиль кивнул. Думал, паромщик спросит еще что-нибудь, но других вопросов не последовало.

На том берегу Эйссела тоже не возникло никаких сложностей. Примерно час с лишним они мчались вперед. Потом Михиль остановил экипаж и сказал:

– А теперь поеду-ка я лучше обратно. Нельзя возвращаться совсем впритык, кто его знает, что может случиться. Да и Цезарь, кажется, притомился от быстрой езды. Как вы думаете, дальше сами найдете дорогу?

– Конечно, конечно, – горячо заверил его менейр Клееркопер.

Они с Давидом вышли из коляски и на прощание пожали Михилю руку.

– Да вознаградит тебя бог, – с глубокой благодарностью в голосе произнес менейр Клееркопер.

То же самое Михиль недавно слышал от старика со сломанным колесом. Что еще могли сказать эти люди?

– Мы сейчас разойдемся в разные стороны, и тогда риск для тебя будет поменьше, – добавил напоследок Давид. – Надеюсь, мы еще встретимся. Прощай!

Михиль повернул в сторону дома. Он тоже думал, что на обратном пути опасаться уже нечего. Но, к сожалению, ошибся.

Проехав минут двадцать в сторону реки, Михиль заметил, что по отходящей вправо от основного пути проселочной дороге приближается лошадь с телегой. С самой обыкновенной телегой, на каких обычно фермеры перевозят сено и рожь. Но сейчас на ней сидели несколько немецких солдат, а к задку были привязаны еще четыре лошади. Михиль хорошо знал, что это означает, – конфискация. У этих солдат наверняка приказ отбирать лошадей у населения. Метрах в пятидесяти позади него телега с немцами выехала на главную дорогу. Однако Михиль уже успел стегнуть Цезаря, и конь понесся пружинистым галопом.

– Halt! Стой! – раздались позади громкие крики.

Что делать? Михиль обернулся и увидел, что их возница тоже замахнулся кнутом. Остановиться? Тогда баронесса лишится своего коня. Вместо Цезаря она получит расписку в том, что у нее изъята лошадь в пользу Великогерманского рейха. Очень полезная вещь! Да и его самого, возможно, допросят. Захотят узнать, что он делает здесь, за рекой. Михиль почувствовал, что в животе у него от волнения всё сжалось в комок. В тот же миг его лицо исказилось от ненависти и готовности к борьбе, живших в нем со времени похорон отца.

– Вперед, Цезарь!

За спиной снова послышался резкий окрик. Немцы поняли, что отстают. Их рыжей кобыле было не угнаться за этим вороным красавцем. Тем более надо его заполучить! Один из солдат взял винтовку и выстрелил в воздух. Михиль вздрогнул. Он скакал впереди немцев с большим отрывом, но их пули легко могли его настигнуть. Вон там, чуть дальше, поворот налево, на лесную дорожку. Туда он на полном ходу и направил Цезаря, да так, что тильбюри чуть не перевернулось. По этой лесной дорожке явно проехало много лошадей с телегами, оставившими кучу следов. Еще раз налево, теперь направо. Удастся ли ему уйти от погони? Михиль понял, почему здесь так много следов от телег. Крестьяне рубили в этих местах сорный лес на дрова и отвозили на лошадях домой. Юноша всё еще слышал выкрики немецких солдат, но видно их уже не было. Налево, еще раз налево… К своему ужасу, он обнаружил, что дальше дороги нет.

– Тпру, Цезарь.

Михиль спрыгнул с козел, привязал коня к дереву и нырнул в заросли. Если его сейчас поймают, хорошего не жди. Он прокрался по едва заметной тропинке. Что там такое слышно, чьи-то голоса? Да, действительно, разговаривают какие-то люди. Надо бы взглянуть, кто они такие, наверное, их даже можно попросить его спрятать. Но он должен быть предельно осторожен, ведь неизвестно, кто это. Михиль встал на четвереньки и подполз поближе. Такая предосторожность не оказалась излишней. Голоса принадлежали его преследователям: они расспрашивали рубивших лес крестьян. Это были типичные саксонские фермеры, в синих картузах, с жевательным табаком во рту. Они неспешно разжевывали горькие комочки и, прежде чем ответить, выплевывали на землю широкую струю коричневой слюны, чесали в затылке, глядели на небо. На лицах у них застыло такое придурковатое выражение, что немцы, наверное, решили, будто извилин у них в головах не больше, чем у барана.