Переворачиваюсь на бок и подтягиваю к себе подушку, прижимаю ее к груди, представляя, что это и не подушка вовсе и что меня тоже обнимают. Самаэль смотрит на меня, и это приводит в чувство. Подкрадывающийся сон тут же уносится прочь. Воин разглядывает меня так же, как и тролль в сказке разглядывал белку. Не знаю, какие чувства испытывала хвостатая, но мне приятно. Не потому, что Самаэль смотрит на меня, а потому, что мне удалось его заинтересовать.

— Белочке удалось вытащить тролля из-под моста, хотя он и долго отнекивался, — продолжаю историю, улыбаясь. — Маленький тролль поражался всему, что видел. Он боязливо обходил стороной трясущиеся кусты и не желал смотреть на воду в озере, так как опасался увидеть там какое-нибудь чудище, — умолкаю на мгновение, когда в голову приходит шальная мысль. — Знаешь, — усаживаюсь на постели, — эту историю можно рассказывать вместе. Марк всегда придумывал новые приключения для этих двоих. Каждый раз что-то другое, он никогда не повторялся.

Ошибка. Воин отворачивается. Давно следовало понять: с этим мужчиной общаться так же, как с другом, не получится. Интересно, ангелы все такие гордые, или только этот мнит себя пупом земли? Валюсь обратно на подушки и уже не стараюсь скоротать время за приятной беседой.

— Приятных снов, — слова улетают в пустоту. — Смотри, чтобы ночью кто-нибудь не откусил тебе голову.

***

Огромное помещение ярко освещено сотней свечей. Саша сидит за столом, заваленным бумагами: какие-то непонятные чертежи, формулы, накарябанные впопыхах, рисунки. Все здесь пропитано помешательством. Она ощущает это каждой клеточкой своего сознания, но не может понять, откуда идет это чувство. Может, так действует обстановка в комнате, а может, все дело в том столе — в отдалении — на котором покоится чье-то тело.

Поднявшись на ноги, мелкими шагами девушка подходит все ближе к столу. С каждым пройденным расстоянием безумие, разливающееся в помещении, становится все яснее. Куприянова замирает над телом, что скрыто белоснежной простыней. Не задумываясь, она сдергивает ткань — и вместо крика на ее лице появляется улыбка.

Саша не видит себя со стороны, но готова поклясться, что это сумасшедший оскал. Она не испытывает страха при виде монстра перед собой. Ее очаровывает это тело, собранное из кусков мертвой плоти, еще не живое, но уже настоящее. Нужно только произнести заветные слова и он откроет глаза.

— Хозяин, — девушка оборачивается на голос за спиной. Тот, кого она привыкла называть Дворецким, выглядит непривычно в грубой серой одежде и в фартуке, испачканном чем-то темным. — Хозяин, вы звали меня?

— Да, — Сашу совсем не смущает, что собственный голос, вырвавшийся из горла, похож на мужской. — Ты принес то, о чем тебя просили?

Создание кивает и, развернувшись, бредет к одной из дверей. Отпирает ее с помощью пары ключей и, скрывшись на несколько секунд от взгляда Куприяновой, возвращается, волоча за собой человека. Саша ухмыляется, и снова это чувство безумия накатывает на нее вместе с ощущением торжества. Сейчас произойдет что-то великое, и она понимает это. Дворецкий укладывает еще одно тело на другой стол. Девушка меняет местоположение, разглядывая настоящего живого человека, любуясь тем, как вздымается грудная клетка крепкого мужчины. Ручной монстр услужливо протягивает Куприяновой скальпель, и та берет его в руки, словно так и должно быть.

— Хозяин, — тянет существо. — Хозяин, вы уверены?

— Это будет прорыв, — произносит Саша, и ее хохот оглашает помещение, пробивается сквозь открытую дверь и уносится по коридорам, пугая тех, кто прячется в темных уголках.

Острие скальпеля касается кожи человека, вспарывает живую плоть, будто теплое масло. Кровь выступает на груди мужчины, и очередная улыбка появляется на губах девушки. Она поворачивает голову, чтобы спросить что-то у Дворецкого, но слова застревают в горле. Позади монстра зеркало, и Саша не видит себя.

Альфред Манн улыбается из зазеркалья.

***

Самаэль обещал себе не обращать внимание на смертную, если ей вдруг опять приснится кошмар. Он выполняет обещание: просто сидит и наблюдает за девчонкой, пока та орет во все горло и с силой стискивает руками простыню. Он ждет, что она вот-вот очнется, потянется за водой, а после вновь захочет поговорить. Но проходит минута, за ней вторая, потом еще одна, а девушка не просыпается. Она продолжает надрываться, кричит так, будто хочет всю округу перебудить. Пальцы сжимают простыню с такой силой, что кровь выступает на ладонях, и воин замечает это.

Подскочив на ноги, мужчина оказывается рядом с постелью и, схватив девчонку за плечи, встряхивает ее, подняв над кроватью. Одеяло скатывается по телу Саши, но ангел вряд ли обращает на подобное внимание.

— Смертная! — теперь пришла его очередь кричать, ибо просто так девушка отказывается просыпаться. — Давай! — он с силой сжимает пальцы и останавливает себя в последний момент, ибо знает, еще чуть-чуть — и он сломает ей кости. — Очнись! Давай же, очнись.

Куприянова падает на кровать — стоит Самаэлю перестать удерживать ее. Стакан холодной воды также не приносит никаких результатов. Девушка уже не кричит, а просто хрипит, ни на что более не способная. Воин готов хвататься за голову, когда дверь в спальню приоткрывается и на пороге показывается один из монстров.

— Что-то случилось? — Дворецкий разглядывает наследницу хозяина.

Мужчина собирается отправить существо подальше отсюда, но Саша неожиданно открывает глаза. Резко садится и, не спрашивая ни о чем, оплетает руками торс Самаэля. Она не помнит, что ей снилось, знает лишь одно — это было страшно.

— Наследнице хозяина что-то нужно? — создание Манна не сходит с места, ожидая ответа.

Куприянова вздрагивает от этого голоса, не понимая — почему. Она почти успела привыкнуть к Дворецкому и не может объяснить причину испуга. Девушка умудряется мотнуть головой. Самаэль глядит на макушку смертной, а после смотрит, как монстр уходит. В последний миг воин замечает тень улыбки на той части лица чудовища, что не скрыта куском кожи. Мужчина ничего не понимает.

— Что тебе снилось? — непривычный для Самаэля вопрос. Он впервые интересуется чем-то у девчонки.

Саша не в состоянии ответить. Горло болит, в него будто раскрошенное стекло сунули. Да и не знает она ответа. Вроде закрывает глаза, какой-то образ появляется, но тут же ускользает, не дав толком разобраться — что и как. Она понимает одно: это было полное безумие. Она была частью чего-то ужасного.

Мужчина заводит руки назад, желая расцепить скованные в замок пальцы смертной. Куприянова, протестуя, мотает головой.

— Не думай, что раз я спросил про сон, теперь мы стали с тобой большими друзьями, — кривится Самаэль, стискивая кисти Куприяновой. Та морщится от боли, но терпит, не желая лишаться тепла, исходящего от воина. — Объясни, что произошло, или отпусти, — сдается мужчина, давая девушке выбор.

Саша поднимает голову. Ангел закрывает спиной камин, и свет от огня не освещает лицо смертной. Но он все же умудряется рассмотреть в ее глазах то, чего никогда не хотел более видеть. Она снова умирает. Светлые глаза застилает пелена, еще немного — и она станет похожей на слепую старуху, мечтающую увидеть мир, но не имеющую такой возможности. Мужчина наклоняется вперед, приближая свое лицо к лицу девушки, опускает руки на ее обнаженные плечи, разделяя с ней этот непростой момент.