* * *

Расположившись между двумя Александрами, или Сашками, я внимательно следила за обстановкой. Мы вполне удачно и незаметно прошли два круга защиты, благодаря моим способностям отводить глаза, но вот с третьим нам не повезло как планировали, в результате понесли потери. Двое разведчиков напоролись на мотоциклистов, у которых спустила шина, лоб в лоб. В перестрелке были убиты оба мотоциклиста и наш боец. Какая неожиданная смерть, все расстроились, а я прямо до слез. Молодого Владимира невеста и мать никогда не дождутся с войны.

Теперь о нашем присутствии на территории особо охраняемой зоны узнают очень скоро, как только убитые немцы не выйдут на связь в положенное время. Поэтому наша группа, быстро похоронив Владимира под ветками и камнями, простившись с ним, в ускоренном темпе рванула преодолевать последние километры до объекта. После марш-броска по сильнопересеченной местности мы вышли к предгорью и вот тут нас, наконец, ждала удача – автомобиль с двумя штабными офицерами и водителем в придачу. Одного офицера с трудом удалось захватить живым, и с помощью принуждения мы выяснили, какие тайны хранит хорошо охраняемый объект.

Вверху, в горах, расположено довольно большое озеро, подпитываемое несколькими речками. Немцы силами пленных прорыли в горе туннель прямо под дно озера. В случае, если бы советские войска решили идти в наступление с этой стороны, немцы с помощью узконаправленных взрывов в туннеле разрушили бы преграду между туннелем и озером – и огромная масса воды обрушилась бы на ничего не подозревающих русских. А сложный рельеф местности усложнил бы ситуацию еще больше. Тщательно спланированное и подготовленное наступление захлебнулось бы, причем в буквальном смысле. Александр пониже ростом оказался радистом и по приказу командира передал в штаб полученную информацию. Через час пришел ответ: «Любой ценой уничтожить объект, сохранив озеро». Это значит – взрыв, но таким образом, чтобы немцы уже ничего не успели сделать или исправить.

И вот теперь я с двумя Сашками на пригорке наблюдаю, как наша группа с боем пробивается в туннель. Я боялась за уже своих мужчин, слыша беспрерывную стрельбу, короткие взрывы, усиленные горным эхом и глядя на суетливое движение вражеских солдат.

Сашек оставили здесь, чтобы они по рации сообщили в штаб о том, как прошла операция. А меня – чтобы не подвергать опасности, проще – чтобы под ногами не мешалась. Глеб поклялся защитить меня и делает это, как считает правильным, но сейчас я сама решаю, что мне делать. Коротко чмокнула обоих лежащих со мной в кустах бойцов и со словами «прощайте, авось свидимся» словно змея поползла по склону вниз. Вдогонку мне неслись тихие маты и приказы вернуться назад, но я не обращала на них внимания. Слишком мало времени осталось, я кожей чувствовала, что время пришло: как только взойдет луна, где бы я не находилась – вернусь домой. Поэтому не могла себе позволить находиться вдали от любимого.

Как только я скрылась с глаз Сашек, обернулась волчицей и бодренько, но очень осторожно потрусила в сторону туннеля, тщательно обходя трупы. В одном из них с сожалением узнала Мичиро. Он лежал на спине, беспомощно раскинув руки и удивленно глядя в небо. В душе нарастала паника и боль, я рванула, уже не таясь. Над головой неслись пули, ухо обдало горячей волной. Не останавливаясь, я проскочила между двумя удивленно застывшими немцами и скрылась в огромном зеве туннеля, виляя из стороны в сторону, чтобы не досталось по филейной части.

Размер туннеля поразил и напугал. То тут то там попадались трупы и, слава Великой, пока ни одного моего товарища. Я слышала топот за спиной и, оглянувшись на бегу, отметила, что к входу в туннель подъехали два грузовика с вооруженными немцами, они быстро покидали машины и занимали боевые позиции. Я побежала еще быстрее вглубь туннеля, откуда все громче раздавалась стрельба. Чуть не споткнувшись, заметила еще одного из наших – неприметного молчуна Кирилла, лежавшего, скрючившись возле стены, у него изо рта медленно текла кровь, а пустые глаза с мукой смотрели на меня. Больно-то как!..

Впереди, прячась за вагонетками и бревнами, мельтешили немцы, упорно стреляя в тех, кто пока скрыт из поля моего зрения. Подкравшись к нападающим, незаметно для них выглянула из-за бревна, протиснувшись между ним и стеной, и замерла. Впереди лежала большая груда щебня и другой горной породы, прячась в их обломках, мелькали знакомые лица. Мои бойцы прицельно обстреливали нападающих.

Пока раздумывала, как пробраться к ним, чтобы меня не задели с двух сторон, почувствовала сильный толчок и только благодаря четырем лапам смогла устоять. Дальше начался обвал – отряд выполнил приказ. Ужаснувшись, что не попаду к своим, рванула вперед, через падающие камни, мимо обваливающихся стен с деревянными опорами, увиливала, лавировала между завалами. В общем, перла к своей цели.

Ну хотя бы перестрелка прекратилась, от немцев неслись стоны и крики; меня, скорее всего, никто не заметил в такой-то пылище и грохоте. Пара мгновений – и мне уже приходится взбираться по каменистой насыпи, а просвет все уже и уже. Легкие горели от того, что нечем было дышать, глаза слезились. Но я, не отрываясь, смотрела на маленькую щель под потолком, и вот последний метр, и я змеей протискиваюсь в нее. В последнюю секунду ногу опалила жгучая боль, а я упрямо лезла дальше, пока, наконец, кубарем не скатилась с другой стороны обвала. От боли в ноге заскулила, но чуть не захлебнулась пылью, набившейся в нос и рот. Неожиданно меня с двух сторон подхватили за конечности и потащили в сторону от продолжающегося обвала. С трудом приоткрыв глаза, я уставилась в грязное от пыли и крови лицо с яростно горящими серыми глазами. Как только я встретилась с ними, напряжение ушло, сменившись диким облегчением – живой! Главное, что мой Глебушка живой!

Меня оттащили подальше от завала и как только положили на землю, я осмотрела лапу. Судя по всему, острый осколок рассек шкуру от бедра до ступни. Недолго думая, я перекинулась в человека. Несколько резких мнений по этому поводу раздались практически одновременно:

– Твою мать!

– Охренеть!

– Господи, боже ты мой!

– Так, похоже, меня все-таки контузило!

– Мужики, у меня что – от потери крови галлюцинации начались или взаправду вместо волка Сирила появилась?

– Мама дорогая, чего это сейчас было-то, братцы?

Не обращая внимания на застывших вокруг меня мужчин, освещаемых тусклым светом ламп, сняла меховую безрукавку, шерстяную куртку и, наконец, более-менее чистую рубашку. Осталась в нижней без рукавов. Также быстро натянула куртку обратно и начала было рвать верхнюю рубаху на полосы, но Глеб забрал ее у меня и сам ловко закончил, затем быстро разрезал на мне штанину и сноровисто перевязал ногу. Остатки рубахи отдал Мишке, который дорвал ее, чтобы перевязать Серегу. Надо же, этот лис все-таки получил свою пулю и не куда-нибудь, а в грудь. Тяжелое ранение, а до перехода еще несколько часов. Пока я раздумывала, Глеб сел рядом и, пересадив меня к себе на колени, крепко, отчаянно прижал к себе. Уткнувшись мне в шею, глухо и недовольно прорычал:

– Дура, ну какая же ты дура! Ну, куда ты поперлась, глупая, ведь тебя же в любую секунду подстрелить могли. Я тебя зачем там оставил с мужиками, а? Ты почему не слушаешься меня, Сири?