Две мои подруги и лохматый пекинес мирно посапывали на широкой кровати. В комнате стоял крепкий запах алкоголя, в котором, конечно, меньше всего была виновата собака. Сенька открыл один глаз, вяло тявкнул на меня и тут же снова отключился. Да уж, интересненькое дельце получалось: о том, чтобы говорить с Леркой, и речи быть не могло, она вряд ли свяжет сейчас хотя бы пару слов.

Пришлось коротать время в одиночестве, дожидаясь хоть чьего-нибудь пробуждения. Я сварила себе кофе и включила телевизор на кухне. Честно говоря, сидеть одной в почти пустой квартире само по себе не особо приятно, а если еще и чего-то или кого-то дожидаешься — вдвойне. Минут через десять я заскучала и набрала собственный номер, чтобы потратить время на разговор с Гришей. Странно, но трубку так никто и не взял.

«Не хватало еще, чтобы он на меня обиделся», — почти расстроилась я и достала сигареты. Но, скорее всего, он просто вышел куда-нибудь, поэтому сильно «загружаться» по этому поводу смысла не было. То, что день был явно не мой, я догадалась достаточно быстро: вместо хотя бы мало-мальски развлекательной или новостной программы телевизор «порадовал» меня телесериалами. На всех каналах сразу.

— Тань, налей минералочки, — услышала я жалобный Ленкин голос.

Она едва передвигала ноги и с трудом шевелила языком — похмелье уже началось. Я здраво рассудила, что минералочкой голову не обманешь, поэтому достала бутылку джина. Ленка поморщилась:

— Только не это.

Но выпить ей все-таки пришлось, и результат не заставил себя ждать. Уже через несколько минут она была способна не только нормально соображать, но и членораздельно разговаривать. Подруга поведала, что распитием спиртных напитков они с Леркой занимались около часа, а потом почти замертво свалились на кровать и проспали до моего прихода. Гораздо больше меня интересовало другое:

— Валерия ничего не говорила про Костю? Ты хоть что-нибудь помнишь, или мне все сначала начинать?

Ленка крепко задумалась, потягивая крепкий кофе.

— Говорила… про Костю, про папку какую-то… Говорит, пошутила на свою голову.

Я насторожилась: уже второй раз за сегодня я слышу про какую-то шутку, но все еще не знаю, в чем она заключается. Пытать Ленку дальше не имело смысла, потому что она ничего толком не запомнила. Но я уже была благодарна ей за то, что Валерия в мое отсутствие хотя бы находилась не одна.

Когда Ленка выпила вторую чашку крепкого кофе, на кухне появилась Фисенко. Я ожидала увидеть растрепанную бледную девицу, но моему взору предстала, как всегда, великолепная и невозмутимая фотомодель. Оказывается, пока я откачивала Ленку, вторая моя подруга уже успела принять душ и привести себя в порядок. В том, что особо глубоких чувств к скоропостижно умершему Костику она не имеет, я и раньше догадывалась. Но теперь ее быстрый выход из депрессии был мне даже на руку, ведь я могла запросто поговорить с Валерией на тему непонятной шутки, чем я и не замедлила заняться.

— Лер, ты что-то говорила про папку, — с места в карьер начала я. — Что это была за шутка?

Она помрачнела, потянулась за сигаретой и отмахнулась:

— Да так, ничего особенного. Костик у меня свою папку забыл, а я сказала, что ничего у меня нет. Конечно, он нервничал, говорил, что больше нигде забыть ее не мог. Тань, честное слово, я только из-за своей природной вредности ее не отдала, плохих мыслей у меня не было. А теперь, подозреваю, его из-за папки и грохнули.

Вот это уже была какая-то зацепка! Значит, все-таки папка! В моей голове как будто сложились воедино несколько разнородных элементов. «Если кражу решил провернуть Костя, то папка была хорошим предлогом для возвращения в дом. Тем более Лерка говорила, что он нервничал, когда появился здесь в последний раз», — усмехнулась я, мысленно быстренько прорабатывая версию.

В то же время нельзя было упускать элемент случайности. То есть Руднев действительно мог забыть эту папку у Лерки и вернуться за ней, потому что там были важные документы. «Тогда убийца Кости, не обнаружив папку при нем, мог залезть к Фисенко», — рассуждала я дальше.

Теперь оставалось проверить правильность моих выводов. Значит, если к Лерке в дом залез вор, то только потому, что искал эту самую черную папку. Стоп, а почему именно черную? Странно, но в моем сознании всплыл смутный образ, который я пока никак не могла уловить. На всякий случай я про цвет уточнила и… не ошиблась — Костина папка, как вспомнила Лерка, была именно черная.

— Большая такая, а на цепочке буковки болтаются, — неторопливо описывала Валерия, отхлебывая кофе.

А я медленно бледнела.

Черт побери! Точно такую же папку я видела вечером в кабинете Эдуарда! Неужели?.. Говорить о своих наблюдениях подруге было нельзя, поэтому я только попыталась выяснить, из каких именно букв состоял брелок.

— Да самые обычные, — отмахнулась Лерка и перечислила: — «Р», «К» и «А».

«Монограмма! — вмиг осенило меня. — Как раз получается „Руднев Константин Андреевич“. Но разве на другой папке в кабинете коммерческого директора концерна „Вавилон“ я не видела нечто подобное?» — мучилась я в раздумьях.

Только, честно говоря, в прошлый раз я не удосужилась как следует рассмотреть буквы. Чтобы окончательно не запутаться, я распрощалась с Валерией, вполне оправившейся от стресса, отвезла Ленку домой и вернулась в собственную квартиру. К сожалению, даже отвлечь меня от неудач было некому — Гриши по-прежнему не было дома. И его записка осталась на том самом месте, где я ее и оставила.

Так как поделиться множеством догадок мне было не с кем, я решила поплескаться в ванне и поразмышлять над ними в одиночестве. Вдыхая аромат малины, я расслабилась, и мои мысли приняли совершенно иной, какой-то извращенный характер. «А что, если Константин Руднев убит совершенно другим человеком, которому ни его папка, ни кольца Леркиной мамы не были нужны?» Но такой поворот дела неизбежно приводил в тупик, потому что тогда у «моего» убийцы не было мотива. Решительно отказавшись от этого варианта, я продолжила разработку предыдущих версий.

Круг подозреваемых сужался: совершить кражу в квартире Фисенко мог только тот, кто имел в нее доступ. Например, сам Руднев или его убийца. А убить адвоката должен был тот, кому очень мешал он или документы, находившиеся в исчезнувшей папке. Кстати, почему все-таки исчезнувшей? Лерка же сказала, что она ее Косте не отдала из вредности. Значит, вероятно, она до сих пор у Фисенко и находится.

От гениальности своей догадки я чуть не задохнулась. Надо же срочно посмотреть, что же это за документы такие, из-за которых людей убивают. Кое-как ополоснувшись, я закуталась в халат и бросилась к телефону. Но меня ждало разочарование: оказывается, к Фисенко заходил дворник и сообщил, что всего полчаса назад в ее серебристой красавице машине разбили стекло — недотепа Лерка забыла поставить свою иномарку на сигнализацию. Так что папки в машине нет.

— Все эти дни папка валялась у тебя в машине за стеклом? — ужаснулась я.