– Это еще пустяки по сравнению с тем, что я могусказать, если захочу! – сказала Герцогиня, явно очень довольная собой.

– Спасибо, не надо, не надо, – сказала Алиса – небеспокойтесь, пожалуйста!

– Какое тут беспокойство, душечка! – сказалаГерцогиня. – Я только рада, что могу сделать тебе маленькийподарок, – все, что я могу сказать!

«Хорошенький подарочек, большое спасибо! – подумалаАлиса. – Хорошо, что на рожденье таких не приносят!» Но вслух она этого,естественно, не произнесла.

– Мы опять задумались? – сладким голоском спросилаГерцогиня, еще глубже вонзив свой подбородочек в плечо Алисы.

– Разве мне запрещено думать? – ответила Алиса,пожалуй, резковато. Правда, ее терпение было уже на исходе.

– Нет, душечка, – сказала Герцогиня, – ипоросяткам не запрещено летать, а мор… Тут, к большому удивлению Алисы, голосГерцогини замер – замер посредине ее любимого слова, и рука, вцепившаяся в рукуАлисы, задрожала.

Прямо перед ними, скрестив руки на груди, стояла ЧервоннаяКоролева, хмурая и зловещая, как грозовая туча.

– П-прекрасный денек, ваше величество, – началабыло Герцогиня еле слышным голосом.

– По доброте своей всемилостивейше предупреждаю, –крикнула Королева, топнув ногой, – или тебя, или твоей головы здесь небудет – и не сию минуту, а в сто раз быстрее! Выбирай!

Герцогиня выбрала – и исчезла, причем уложилась точно всрок.

– Вернемся к игре! – сказала Королева Алисе. Алисабыла так напугана, что не произнесла ни слова и молча поплелась за Королевой накрокетную площадку. Остальные игроки, воспользовавшись отсутствием еевеличества, расположились на отдых в тени, но едва она показалась, как онинемедленно возобновили игру. Промедление было смерти подобно – Королева мимоходомзаметила, что кто хоть чуточку опоздает, будет казнен без опоздания.

Игра пошла по-прежнему: Королева не переставала со всемиспорить, скандалить и кричать: «Отрубить (соответственно, ему или ей) голову!»

Солдаты брали под стражу приговоренных: разумеется, дляэтого им приходилось покидать свои посты, и в результате не прошло и получаса,как ворот вообще не осталось, а все, кто пришел повеселиться, были арестованы иожидали казни.

Тут Королева наконец решила передохнуть (она порядкомзапыхалась) и сказала Алисе:

– Уже видела Рыбного Деликатеса?

– Нет, – ответила Алиса. – Даже не слышалапро такого!

– Из него готовят рыбацкую уху и многое другое, –объяснила Королева.

– Очень интересно, – сказала Алиса.

– Тогда идем, – приказала Королева, – он самвсе расскажет.

Уходя, Алиса успела услышать, как Король тихонько сказал,обращаясь ко всему обществу сразу:

– Вы помилованы.

«Ну вот, это совсем другое дело!» – радостно подумала она.Все эти бесчисленные приговоры сильно ее огорчали.

Вскоре они с Королевой наткнулись на Грифона, крепкоспавшего на самом солнцепеке.

– Вставай, ленивая тварь, – сказалаКоролева, – и отведи юную леди к Деликатесу! Пусть он ей расскажет своюисторию. А мне надо вернуться и присмотреть за домашними делами. Я тамраспорядилась кое-кого казнить.

Она ушла, и Алиса осталась наедине с Грифоном. Хотянаружность чудовища не слишком пришлась Алисе по душе, она подумала, что егообщество ничуть не опаснее, чем общество кровожадной Королевы. И она решилаподождать.

Грифон приподнялся, сел и протер глаза; он долго смотрелвслед Королеве, а когда она окончательно скрылась из виду, фыркнул.

– Комедия! – сказал он, то ли про себя, то лиобращаясь к Алисе.

– Где комедия? – спросила Алиса.

– Да вон пошла! – сказал Грифон. – Все ведьодна комедия! У нас тут никто никого не казнит, не волнуйся. Пошли!

«Только и слышишь: „Пошли! Пошли!“ – думала Алиса, неохотноследуя за Грифоном. – Все кому не лень командуют! Прямо загоняли менятут».

Они прошли совсем немного, и вот уже в отдалении показаласьпоникшая фигура Деликатеса. Он в грустном одиночестве сидел на обломкеприбрежной скалы, и далеко разносились его душераздирающие стенания и вздохи.Алисе стало его ужасно жалко.

– У него какое-то большое горе? – спросила онаГрифона. – Кто его обидел?

Грифон отвечал ей почти теми же самыми словами, что ираньше:

– Какое там горе! Одна комедия! Никто его не обидит, неволнуйся! Пошли!

И они подошли к Деликатесу, который только посмотрен), наних большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.

– Слушай, старик, – сказал Грифон, – тут вотмолодая леди хочет узнать твою историю. До зарезу.

– Я все поведаю, не тая, – сказал Деликатеспротяжно и уныло. – Садитесь оба, и молчите оба, пока я не окончу свойрассказ.

Гости сели, и несколько минут никто не произносил ни слова.«Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собираетсяначинать», – успела подумать Алиса, но продолжала терпеливо ждать.

– Был некогда я рыбой, – сказал наконец Деликатесс глубоким вздохом, – настоящей…

За сим последовало долгое-долгое молчание – его нарушалилишь редкие восклицания Грифона (приблизительно: «Гжхкррх!»), а такжебеспрерывные вздохи и стоны Деликатеса.

Алиса уже не раз хотела встать и сказать: «Большое спасибоза ваш интересный рассказ», но она все-таки немножко надеялась, что продолжениеследует, и крепилась: сидела смирно и молчала.

– Когда мы были маленькими, – заговорил Деликатесменее патетическим тоном (хотя время от времени возвращался к прежнимстенаниям), – мы ходили в школу в море. Учителем был сущий Змей Морской. Вдуше – Удав! Между собой его мы называли Питоном.

– А почему вы его так называли, раз он был Удав, а неПитон?[18] – заинтересовалась Алиса.

– Он был Питон! Ведь мы – его питонцы! – снегодованием ответил Деликатес. – Боюсь, дитя, ты умственно отстала!

– Стыдно, лапочка, не понимать таких простыхвещей! – подлил масла в огонь Грифон, и оба чудища молча уставились набедную Алису, которой хотелось только одного: поскорее еще раз провалитьсясквозь землю.