– Это наше первое совместное задание…

– И нам было бы здорово выспаться.

Василиса надула губы. Взмахнула рукой. Огонёк свечи затрепетал, вытянулся, оторвался от фитиля и растворился в воздухе сотней невесомых искр.

* * *

– А ну, иди сюда! – кричит мать. Высокая и болезненно худая. Чёрная коса расплелась, на щеках пятна румянца, в белой жилистой руке – розги. – Кому говорила, за ворота не ходить?!

Василиса прячется за холодной печкой, обхватывает колени руками до боли в маленьких пальчиках и старается не дышать. Закрывает глаза, чтобы сделаться невидимой.

Но мать её находит. Хватает за ногу и вытаскивает из убежища. Василиса цепляется за половицы и кричит. Розги обжигают бедро. Спину.

– Будешь знать, как мать не слушаться!

– Мамочка, хватит! – плачет Василиса, пытаясь заслониться от гнева матери. – Мамочка, не надо!

– Так ты ж по-другому не понимаешь! – Удар, удар, ещё удар.

В комнату влетает Дуня – маленькая и толстая, совсем не похожая на мать.

– Хозяйка, остановитесь! – Дуня падает на пол, закрывая Василису собой. От неё пахнет хлебом и по́том. Василиса лежит под складками её сарафана и ищет убежища в этом родном запахе. – Это я не доглядела!

– А тебе я потом тоже всыплю! Уйди! Уйди, говорю!

Дуня не уходит, продолжает обнимать Василису. И тогда розги обрушиваются уже на неё. Дуня жмурится, слёзы бегут по усыпанным веснушками щекам.

Мать хватает няню за белую косу, чтобы оттащить от Василисы, но Дуня только крепче прижимает девочку к груди.

– Ты не знаешь, на что я пошла ради неё! – кричит мать. – Вы хотите всё разрушить!

Василиса мечтает вырваться, сбежать, выскочить за ворота и никогда не возвращаться, но не может даже пошевелиться.

Кирши разбудил Василису с рассветом. Чародейка с облегчением выдохнула, увидев вокруг скромное убранство постоялого двора. Села в постели и потрясла головой, стряхивая остатки сна.

«Лучше б суженый приснился», – подумала она. С тех пор как Василиса сбежала из дома, мама снилась ей всего несколько раз, и всегда это были неприятные воспоминания.

День из сна Василиса помнила хорошо. Ей было шесть. Дуня тогда куда-то запропастилась, и Василиса, воспользовавшись моментом, вышла за ворота. Её привлекли визги и смех соседской ребятни, которая гоняла гусей по пыльной улице. Она не знала, сколько пробегала с ними, прежде чем мать её заметила. Вряд ли больше нескольких минут. Почему Василисе нельзя покидать дом, мать никогда не объясняла. Говорила, что за воротами опасно, что она может потерять Василису. Прошло много лет, прежде чем Василиса поняла, что никакой опасности не существовало и мама просто была не в себе.

– Эй, ты чего сидишь? – Голос Кирши заставил Василису вздрогнуть. – Давай бодрее, у нас много дел.

Василиса спрыгнула с постели. Предстояло опросить жителей деревни и отправиться на поиски пропавших. Наскоро позавтракав в трактире у Марфы, Вороны покинули постоялый двор.

– Разделимся, – скомандовал Кирши. – Я к сестре кузнеца…

– А я к ведьме, – подхватила Василиса.

– Встретимся на опушке леса.

Василиса кивнула и побежала вниз по улице. Домик ведьмы – крохотная ухоженная избушка на самом краю деревни. Из-под соломенной крыши глазели на мир два окошка с красными ставнями. На покосившемся заборе темнели глиняные горшки. Во дворе щипали траву гуси.

Ведьмы дома не было, зато поблизости оказалась глазастая соседка.

– Эй, Ворона! Не ищи её, – крикнула она через забор. – Ведьма наша в соседнюю деревню умотала. Там у них кто-то захворал.

Василиса мысленно выругалась. Вот угораздило! Но шанс упускать не хотелось.

– А ты не знаешь, случайно, обстоятельств, при которых её сын пропал?

Соседка задумалась, поправила цветастый платок на седой голове и поджала губы.

– Я ничего не видала да за сынком её не приглядывала, – в итоге пожала плечами она. Но тут же цокнула языком и сощурилась. – Разве что… Не припомню толком, да вот заезжала к нам какая-то девка. Рыжая, что пламя. Говор столичный. Ночевала у Марфы. И Тишка – ведьмин сынок – к ней клинья подбивал. И, прокляни меня Перун, сгинули они в один день!

Так, а вот это уже интересно.

– Сбежали?

– А кто ж их знает. Может, и сбежали. Да только Тишка был парень домашний, тихий. Он как шрам заработал, с людьми стал мало общаться. Всё больше сидел в уголке да картинки свои рисовал.

– Шрам?

Соседка сочувственно закивала и коснулась левой щеки.

– Большой такой, красный, на пол-лица. Опрокинул на себя мамкино варево с огня, чудом жив остался. Так что нет, не сбежал бы он. Не похоже это на него. Я ж когда про клинья сказала, дак это он на эту рыжую девицу ток издалека глазел да вздыхал.

– Может, помнишь, как эту девушку звали? Что-нибудь?

Соседка помотала головой.

– Не, ничем больше не помогу. Ну, бывай.

Василиса проводила женщину грустным взглядом. В уравнении появилась некая столичная девка – лучше, чем ничего. Можно будет расспросить о ней Марфу. А пока лучше не терять времени и осмотреться. Возможно, получится найти что-то самой до прихода Кирши.

Лес стеной громоздился за голым полем, уже успевшим отдать свой урожай жителям деревни. Кирши видно не было, и Василиса нырнула под сень деревьев в поисках зацепок. Единственная тропинка быстро закончилась, превратившись в бурелом, через который недавно кто-то пробирался.

Хорошим следопытом Василису назвать было сложно, но здесь только слепой бы не заметил последствия пребывания людей. Сломанные ветки кустарников образовывали чёткий коридор, уходивший в чащу. На одной из веток Василиса даже разглядела тряпицу – путешественники явно помечали дорогу.

Влекомая любопытством, азартом и пометками, оставленными беглецами, Василиса уходила всё глубже в чащу. Тряпицы встречались всё реже, иногда водили чародейку по кругу. Похоже, путники заблудились и бродили по лесу не один час. И, признаться честно, Василиса уже тоже не была уверена, что сможет отыскать дорогу обратно.

День выдался пасмурный, а ветки плотно смыкались над головой, поэтому определить направление оказалось сложно, но поворачивать назад не хотелось. Столько времени убить на блуждания по лесу, чтобы вернуться ни с чем? Василиса тут же представила насмешливый взгляд Кирши. Вот уж нет уж! Чародейка решительно двинулась вперёд.

Василиса любила лес. Любила его движения и звуки, любила слушать, как он дышит. Иногда её брала с собой Майя – собирать лечебные травы. Осенью Беремир отпускал её с Миколкой за грибами. А когда Василиса подросла и осмелела, стала сама часто убегать в Тригорский лес, чтобы послушать птиц, наловить светлячков или отыскать лешего, который – поговаривали – жил в самой чаще под поросшим мхом валуном. Лешего Василиса не находила, зато её находили комары и клещи, которых – надутых и страшных – вытаскивать приходилось Майе. Но даже это не останавливало Василису от постоянных вылазок.