В юности Мирослава из электронной техники подросткам была доступна разве что игрушка «Ну, погоди!», а позже – «Тетрис». Тогда бумажная книга все еще сохраняла статус главного источника информации. Так было со времен появления Библии, старейшей книги на земле, испокон веков. И искатель истины Погодин в своих поисках обращался именно к книгам. Чем старше они были, тем загадочнее и интересней казались ему. Мог ли он представить, что их значимость в этом отношении можно обесценить?

Именно с помощью пыльных фолиантов он, с оглядкой на древность, тянулся к началу всех начал, к истоку, пытаясь найти то зерно горчичное, с которого все началось. А его сегодняшние студенты рвались вперед, веря, что настоящий бог притаился за цифровой завесой из пестрящих символов, сбегающих по экрану убористыми строчками, а путь к нему лежит через путаные тропки микросхем и матриц. И пока адепты традиционных учений по старинке коптят свечкой, пытаясь маяковать высшей силе, эти ребята ныряют в сеть и сканируют диапазоны, стремясь хотя бы слегка колыхнуть виртуальную шторку и увидеть хитрый прищур своего божества. Они вряд ли верят в мироточащие иконы или спиритические сеансы, но допускают, что некая высшая сила может выйти с ними на контакт, перехватив частоту сигнала. Так же как их далекие предки обожествляли гром и молнию, потому что не понимали природу этих явлений, современные подростки не утратили первобытной потребности обожествить неведомое. Выходит, то, к чему Погодин всегда тянулся сквозь века, сейчас сотворялось в одном с ним пространстве и времени. И если у современного поколения появилась своя, ультрасовременная религия, значит, должен быть и мессия, принесший ее. Мирославу очень хотелось узнать, кто он.

За этими размышлениями он опустошил первую чашку кофе и заказал еще одну порцию. Разлогинив свой планшет, он ввел в поисковике «Тихий дом». Ссылок выпало множество, но всё не те. Тогда Мирослав добавил к запросу слово «нетсталкинг». Результат снова оказался невпечатляющим. Похоже, те, кто рвались освоить сеть, открыть в ней неизведанные территории и водрузить на них знамя новой веры, не стремились к публичности. Подконтрольная им зона не спешила выдавать секреты. «Ну да, все верно, – с удовольствием подумал он. – Очень даже в духе тайных обществ. Всё интересней и интересней». Но кое-что ему все же удалось найти.

Неприметная на первый взгляд ссылка, затерявшаяся среди множества других, не имеющих прямого отношения к интересующей теме, похоже, содержала искомую информацию. По крайней мере в заголовке статьи упоминались уровни Интернета. Погодин кликнул на нее. Но вместо того чтобы перебросить его на страницу, браузер выдал предупреждение: «Этот сайт может быть опасен для вашего компьютера. Вы уверены, что хотите открыть его?» Мирослав мысленно прикинул, сохранена ли на этом планшете какая-нибудь ценная информация, не подлежащая восстановлению, и подтвердил запрос.

Экран моргнул и явил черный фон. Погодин услышал скрежет то ли тяжелой покосившейся двери, то ли ржавых цепей. В камерной обстановке почти пустого зала кафе пронзительный звук проскрипел отчетливо и так реально, что Мирослав не сразу сообразил, что он исходит из динамика планшета. Он бросил взгляд в сторону официантки, терпеливо ожидавшей его заказов у барной стойки, виновато улыбнулся и убавил громкость. Совсем молоденькая девушка, возможно, студентка, стояла под арочным сводом бара, стилизованного под средневековый винный погреб. По полукружию буро-коричневой кирпичной кладки над ее головой бликовали начищенным стеклом разномастные бокалы, а сумрак, клубившийся в углах этого закутка, словно наполнял собой их перевернутые прозрачные маковки. Официантка улыбнулась в ответ почти такой же зачарованной улыбкой, как Мона Лиза, и смутилась, потупив взгляд.

Мирослав снова посмотрел на экран планшета. На мгновенье ему показалось, что стилизованный уголок кафе лишь продолжение интерфейса того сайта, на который забросил его поисковик. А может быть, это сайт, словно кривое зеркало, выхватил в реальности и отразил этот самый момент и сопутствующий ему антураж? Только если бар был романтической вариацией на тему старинных погребов и подземелий, то его виртуальное отражение – искаженной, пугающей изнанкой. В виртуальном пространстве на фоне такой же кирпичной кладки, высвеченной в черноте мигающим светом оголенной лампочки под потолком, на электрическом стуле сидел узник. Его тело каждую пару секунд сотрясали разряды тока. Конечно, это была всего лишь довольно простенькая анимация, но в конвульсиях пытаемого приятного было мало.

Сайт, на который попал Мирослав, назывался крипипаста.ру. Судя по левому столбцу с перечнем заголовков, записей здесь было много, но ссылка по запросу в поисковике привела к такому тексту:

«Мой друг, если ты собираешься вступить на путь нетсталкера, сначала подумай. Подумай хорошо и лучше не раз. Я не скажу тебе, кто я, поскольку сам не знаю этого наверняка. Все, о чем я могу поведать, – история, которую являют мне бледные всполохи, время от времени озаряющие слабым светом черную пустоту моего сознания. Эти всполохи, как слайды диафильма, рассказывают о том, что я якобы прошел путь нетсталкера от начала до конца, до самого Тихого дома. Да-да, в это сложно поверить, но, похоже, я нашел его, и мое существование превратилось в кошмар. Я больше не знаю, на каком я свете и жив ли вообще. Может статься и так, что меня вовсе нет и никогда не было.

Образы, которые как дымчатые облака иногда проплывают в моем рассеянном сознании, возможно, обрывки сна, а возможно, и яви. Лично я называю их воспоминаниями, но не могу поручиться, что крошащиеся слепки их сняты с того, что было на самом деле.

Так или иначе, перед моим мысленным взором иногда возникают картинки – я вижу молодого парня, и мне кажется, что это и есть я, такой, каким я мог бы быть в твоем мире. Я знаю это слово «нетсталкинг», цель – Тихий дом, и то, что нас, ищущих, было четверо. Я помню неистовый поиск: скан диапазонов, поиск черных дыр, скрытых узлов и протоколов, хранилищ и закрытых сетей, попытки подключения к IP-камерам на закрытых объектах. Нескончаемый веб-серфинг уводил меня все глубже и глубже в самое чрево сети, пока в конечном итоге я не напоролся на вспышку неистовой боли, оглушительной и слепящей. Эта вспышка, как белый свет в черном тоннеле, указала единственно возможное направление пути. Оглушенный и ослепленный, я пошел на нее как на единственный ориентир. И вот я здесь.

Еще при упоминании боли я вспоминаю о ней… Кажется, я любил ее. Кажется… нет, я совершенно точно любил ее. Нет, не так… Я совершенно точно любил, люблю и буду любить ее всегда, на каком бы свете в конечном итоге мы ни оказались. Она искала Тихий дом вместе со мной, но ушла из привычного тебе мира раньше меня. Тогда меня и накрыло болью и белым светом. Но там, где я сейчас, ее нет… Здесь, кажется, вообще никого и ничего нет. Только истина, которая даже здесь непостижима.

Пусть моя история и история моих друзей станут для тебя предостережением. Но если даже после этого ты тверд в своем решении и не намерен отступать, то вооружись картой и следуй навстречу своей судьбе. Может быть, она состоит в том, чтобы ты стал пищей для того, что называется Тихий дом, и был переварен в его утробе, как планктон питая его жизнь и силу. Таким же, как и я».