«Как же я сразу не сообразил, что концы надо искать у “кашников”», – мысленно ругал он себя. Хотя как тут с ходу сообразишь? Надо постараться, чтобы квалифицировать самоубийство как криминальную смерть – доказать к ней причастность третьих лиц и только после этого при необходимости привлекать спецотделы. Тут сам черт ногу сломит, прежде чем выяснит, довели девочку или она сама. В показаниях свидетелей никаких явных указаний на криминальный след в гибели не было, на том проверку и завершили. Интернет-активность девочки: контакты, переписки, историю браузера проверяли спецы из угро, а их задача проста – собрать то, что на поверхности. В ходе проверки предсмертное послание «Тихий дом» никто не догадался связать с виртуальным пространством. А даже если догадался бы, то вряд ли управление К с энтузиазмом подхватило расследование. У них своих дел по горло, в приоритетах: борьба с вербовщиками в ИГИЛ; предотвращение организации терактов, распространения наркотиков, финансовые преступления и прочая-прочая. В общем, дела государственного масштаба, а тут самоубийство подростка в пубертате – явление, к сожалению, весьма распространенное в наших широтах.

«Кто его знает, этого хитроумного зверя по имени Интернет? – В конце концов подумал Замятин, почесывая затылок и рассматривая статистические данные. – На какие сюрпризы он вообще способен? Мог ли кто-нибудь, например НКВД, помыслить, что среди видов криминала появится такая категория, как “киберпреступления”? Им, наверное, в то время история про ограбления банка, не выходя из дома, лишь при помощи некой всемирной паутины, показалась бы таким же фантастическим бредом, как мне сейчас байка про Тихий дом. А разговоры про то, что к две тысячи какому-то году искусственный интеллект станет совершенней человеческого? Может быть, дом этот и в самом деле не такой безобидный или у меня уже мозги кипят?»

Иван Андреевич поднялся с места, прошелся по кабинету, включил электрический чайник. Кружка крепкого чая с четырьмя ложками сахара – вот что необходимо, чтобы реанимировать в нем здоровый скептицизм и наладить работу мозга. Не без грусти он пошурудил хрусткой упаковкой от печенья, которая заманчиво маяковала яркой оберткой рядом с чайником. Упаковка, конечно же, оказалась пустой, в ней обнаружились лишь крошки, все еще хранящие аппетитный запах выпечки. А ведь она пустует уже третий день, и каждый раз Замятин в нее зачем-то заглядывает и каждый раз зарекается, что завтра по пути на работу обязательно пополнит запас. Но когда ему про печенье вспоминать? Вон и дома в холодильнике мышь повесилась. В этот момент нутро его щекотнуло воспоминание о Лис. Приятное, но почему-то от этой щекотки все внутри него на мгновенье болезненно сжалось.

Вооружившись кружкой, Замятин подошел к окну. Обжигающий сладкий чай произвел на него ожидаемый эффект – реальность будто вновь обрела особую четкость контуров. Подернувшись было маревом фантастических гипотез, она снова проступила незыблемо, монолитно, резко в каждой земной мелочи. Вон на корпусе напротив отходит штукатурка, а на бюсте Дзержинского во дворе уселись голуби – непременно ведь обгадят, автомобилисты томятся в плотном потоке, с неба сыплется непонятно что. А он фантазирует про какой-то мифический Тихий дом.

Так, ладно, решил майор, покончив с чаем. Раз уж заварил эту кашу, то навести справки про Тихий дом у высокотехнологичных коллег все же стоит, не бросать же начинание на полдороги. Благо в К есть у него знакомец. Не то чтобы друг, но руку при встрече подает охотно.

А пока вот что: кто такой этот Рэй Менсон, надо бы выяснить. Надумал тоже майору с Петровки Менсоном представляться. Замятина не просто раздражал тот факт, что какой-то школяр решил с ним в кошки-мышки играть – на «вы» к нему, пожалуйста, да еще и выдуманным именем не побрезгуйте. «А зачем честному человеку фальшивые имена себе придумывать?» – рассуждал блюститель закона. Это раз. А два – уж больно ему резал ухо этот псевдоним Менсон. Слишком он был созвучен с фамилией одного из самых известных серийных убийц – Чарльза Мэнсона, сектанта, который в 1969 году вместе с членами своей коммуны зарезал пять человек.

Замятин хоть и не имел такой ученой головы, как у Погодина, но в своем деле матчасть знал хорошо. Поэтому для него заявление «можете называть меня просто Менсон» звучало примерно как «можете называть меня просто Чикатило». Как тут не насторожиться?

И вообще темных лошадок он не слишком жаловал. Конечно, интересничать – это нормальное рвение для подростка, но делать это можно по-разному. Что стоит за его странностями с вымышленным именем и верой в Тихий дом? Если, например, Погодин считал непринципиальным, как обращаться к консультанту, его интересовала лишь информация, которой тот владеет, то Замятин хотел знать наверняка, с кем имеет дело.

Все, что сейчас Замятин знал о самопровозглашенном Рэе Менсоне, – номер мобильного телефона. «Ну уж сим-карту этот великий конспиратор должен был по паспорту оформить?» – рассуждал майор. Пятнадцати минут ему хватило, чтобы выяснить про засекреченного нетсталкера ряд сведений. В действительности звали его Дмитрий Сивцов. Двадцать три года, не привлекался, москвич, школа с золотой медалью. В настоящее время является студентом МГИМО, факультет управления и политики, кафедра мировых политических процессов. При этом к касте мажоров Сивцов не принадлежит, мать – простая учительница, отец эмигрировал в начале двухтысячных. Выяснилась и еще одна важная деталь: полтора года назад Дмитрий Сивцов был госпитализирован с диагнозом «потеря памяти в результате нервного срыва», поставлен на учет.

«А вот это уже интересно!» – Оживился майор, щелкнув пальцами.

– Это всё?

Рэй принял из рук Погодина гаджеты Лизы. «Удивительная все же у него способность не выдавать ровным счетом никаких эмоций», – подумал Мирослав, глядя в черные глаза нетсталкера. Ни мимика собеседника, ни тон его голоса не сообщали Погодину и малейшей подсказки о том, что крылось за вопросом: удивление, одобрение, насмешка. Рэй Менсон спокойно и прямо смотрел на него, ожидая ответа.

– Похоже, что да, – отозвался Мирослав. – По крайней мере эта вся техника девочки, о которой знала ее мать.

– Негусто для человека, нашедшего дорогу в Тихий дом. Но кто знает, что там под крышками.

На этот раз Рэй назначил Погодину встречу рядом с метро «Проспект Вернадского». Мирослав подумал, что, выдавая одно из мест привычной локации, нетсталкер демонстрирует доверие. Это уже не Александровский сад. Юго-Запад мог по праву считаться университетским кластером Москвы, здесь расположились более двух десятков вузов, среди которых МГУ, МГИМО, Академия народного хозяйства при президенте, РУДН, Академия ФСБ, Университет МВД и другие. Логично было предположить, что Рэй – студент одного из них и не мог раньше ответить на звонок, потому что был на паре. Но, видимо, доверять нетсталкер предпочитал с осторожностью, поскольку для встречи выбрал ориентир, ни о чем не говорящий, – торговый центр, стоящий у входа в метро. Центр бликовал зеркальными стеклами, в которых отражалось небо с серой рябью облаков, и пестрил вывесками заведений, разместившихся внутри.