Никита в который уж раз внимательно уставился на фотографию.

— Лет тридцать пять — тридцать семь… А может, и всесорок. Приятное лицо, между прочим. Не злое… Интересно, чем она кому-топомешала?

Не успел Гошка и рта раскрыть, как Никита толкнул его:

— Вон она, смотри!

Из подъезда вышли двое, мужчина и женщина. Мужчина былвысокий, широкоцлечий, а женщина едва доставала ему до плеча. Он был в пиджакеи с галстуком, а женщина в довольно длинных шортах и пестрой майке.

Гошка мигом выхватил из кармана предусмотрительно купленныесигареты «Магна», достал одну и поднес к ней зажигалку-фотоаппарат.

Старушка с вязаньем подняла голову и неодобрительно глянулана мальчишек. А Гошка, как нарочно, раскашлялся. Он уже не раз пробовал курить,но ему это занятие совсем не нравилось. Однако чирканье зажигалкой без сигаретымогло привлечь чье-нибудь внимание, а рисковать не хотелось. В этомпривилегированном районе наверняка есть какие-нибудь незаметные с первоговзгляда охранники. Между тем к подъезду подкатил черный «БМВ», мужчинапоцеловал женщину в лоб и сел рядом с шофером.

— Номер запомни! — шепнул Гошке Никита.

Машина тронулась с места, а женщина помахала рукой ей вслед.Затем она постояла немного в раздумье и вдруг направилась к скамейке, гдесидела старушка с вязаньем.

Здравствуйте, Нора Федоровна! — поприветствовала она,присаживаясь рядом.

О, Риммочка! Доброе утро. На прогулку собрались?

Да, но увидела вас и Лилечку, решила подойти, поздороваться.

«Наверное, мы сваляли дурака, — подумал Гошка. —Она может нас запомнить, а нам это ни к чему».

Гош, а ведь, похоже, тот мужик — ее муж, — прошепталНикита, — а киллерок сказал, что муж в отъезде.

Погоди, давай послушаем…

Гошка, сними их вместе, он же велел со все ми, —напомнил Никита.

Точно. Я и забыл…

Мальчики, — громко обратилась к ним Римма, — зачемвы курите?

Они оба вспыхнули, но ничего не ответили.

Это вредно, некрасиво и к тому же совсем не модно! Вы с этимкурением отстали от века, — улыбалась во весь рот Римма. — В Америкекурят, можно сказать, изгои общества!

Так то в Америке! — весело отозвался Гошка, которыйпервым оправился от смущения. — Нам Америка не указ!

Не указ? — засмеялась Римма. — С одной стороны,это прекрасно, давно пора своим умом жить, но вот что касается курения… бросьтевы, зачем самим себе здоровье портить! Вы тут кого-то ждете? Нет? Так шли былучше в парк погулять!

— Чего пристала? — тихонько проговорилНикита. — Давай-ка смываться.

«Да, мы самые настоящие бездари», — подумал Гошка.

Вы говорите, парк? — добродушно улыбнулся он. —Где тут парк?

А вы нездешние, что ли? — настороженно подняла головуНора Федоровна.

Да как сказать… мы только неделю как переехали сюда.

Тогда понятно. Вы сейчас идите вон туда, потом свернетеналево и увидите парк.

Спасибо, мы пойдем!

Им ничего не оставалось, как уйти.

Когда женщины уже не могли их видеть, мальчики остановились,растерянно глядя друг на друга.

Мы с тобой слишком избалованы, слишком любим всякиеудобства, — смеясь, заметил Гошка. — Если следить за кем-то, то сидяна лавочке, в тени, и хорошо бы еще поблизости стоял холодильник с пепси-колой.

А что ты смеешься? Мы же с треском провалили задание! —воскликнул Никита. — И это не смешно!

Ну, положим, ничего мы не провалили. Два снимка у нас есть,а больше и не надо…

Как?

Очень просто. Ты что же, думаешь, я буду ему на блюдечке сголубой каемочкой настоящие сведения подавать, чтобы он успел вовремякого-нибудь угрохать? Так, по-твоему?

То есть? — растерянно спросил Никита.

Деза, деза и только деза!

Но он же нас разоблачит в два счета! Он… Он нас убьет! А тытут хорохоришься только потому, что не хочешь признать наш провал! Допустим,сегодня ты отделаешься этими двумя снимками. А завтра? Скажешь, что она вообщеиз дому не выходила, да?

Вообще-то мы вовсе не провалились… Я же сказал, что мы тут живем,если попадемся еще разок-другой ей на глаза… тьфу, черт, при ней теперь незакуришь… Чего пристала, какое ей до нас дело?

У нее небось своих детей нет, вот она нас и воспитывает.Нет, Гошка, тут что-то другое надо придумать…

Что?

Понимаешь, тут нужен кто-то еще…

Кто тебе еще нужен?

Девчонки!

Девчонки? Какие девчонки? Ты спятил?

Ничего не спятил! Если девчонки за нею последят, она ихзапросто может и не заметить, не обратить внимания…

Если девчонки будут курить и щелкать зажигалкой, она имвообще житья не даст. Зануда! И потом, где они, девчонки? Тут только Ксюхасгодилась бы, а ее увезли… Нет, девчонки тут — это ерунда. Они и проболтатьсямогут и вообще… К тому же девчонок надо охранять, так что мы все равно должнытут поблизости тусоваться…

А давай сегодня скажем киллеру, что зажигалка для нас негодится, слишком много внимания привлекает. Вдруг у него есть какая-нибудьдругая штуковина, например, ручка или что-то еще…

Нет, Никита, лучше пока ничего ему не говорить. А то онрешит, что зря связался с малолетками, и все такое. Нет, пусть пока все идет,как идет.

И что ты сейчас предлагаешь?

Заниматься своим делом. Кстати, Никита, я вот что подумал…Нам придется многих обманывать…

Никита непонимающе взглянул на него.

И, кажется, французы говорят: «Чтобы врать, надо иметь двепамяти». Так вот, если мы не хотим все на свете перепутать, давай начнемзаписывать…

Что записывать?

То, что происходит в действительности, на одну бумажку, ато, что мы будем сообщать киллерку, на другой.

Зачем? Зачем записывать, что происходит в действительности?Кому это надо?

На всякий случай. Мало ли… А вдруг пригодится.

Кому и зачем?

Тебе трудно, да? В таком случае я сам буду записывать… Но ядумал, один из нас будет записывать враки, а второй — правду. Но я могу и сам…

Ты что, обиделся?

Даже не собирался. Просто если мы будем спорить из-за всякойчепухи, то…

— Сам же говоришь — чепуха!

А-а, я, кажется, понял! Я не согласился привлечь девчонок, аты не соглашаешься записывать.