Мама смущенно улыбнулась.

Ты за него замуж собираешься? Да?

Боже сохрани! Я вообще замуж не собираюсь, просто… приятно,когда тебе дарят цветы, ухаживают… Это любой женщине приятно.

— А ему твое новое платье понравилось?

Мама покраснела еще гуще.

Понравилось… Да. Но ты мне зубы не заговаривай! Тыдействительно не желаешь никуда ехать?

Один? Никуда и ни за что!

Ну, как хочешь. А что, если в середине сентября мы с тобойна недельку смотаемся к морю?

Во время учебы?

Ну да. Тебе не хочется пропускать занятия?

Мамуля, у тебя от жары в голове помутилось? Где ты виделачеловека, который откажется от моря ради учебы? А куда, куда мы поедем?

Пока не знаю… Просто тетя Галя обещала достать льготныепутевки… Скорее всего, в Испанию.

В Испанию? Ура, мамуля! Это клево, ты даже сама непонимаешь, как это клево! Учебный год начнется, а мне будет светить Испания!Ха! Это класс!

Гошка, погоди ликовать, может, еще ничего не выйдет.

Не выйдет, тоже переживем. Но… хотелось бы. А какое вИспании море?

Гошка, как не стыдно! Средиземное! Да, чувствуется, что у васгеографичка никудышная!

Не то слово! Все, мам, я пошел спать, а то мы завтра сНикитой договорились за город съездить.

За город? К кому?

К его однокласснику, Димке…

Гошка, это далеко?

Да нет, полчаса на электричке.

По какой дороге?

По… по Киевской! — сообразил Гошка.

По Киевской? А какая станция?

Понятия не имею. Никита знает, он там сколько разбыл, — напропалую врал Гошка.

Ладно, хоть денек за городом побудешь, — вздохнуламама, которая готовилась к выставке и не могла пока уехать из Москвы.

В восемь часов утра Гошка и Никита уже заняли наблюдательныйпункт во дворе, где, по сведениям Гошки, жил киллер по фамилии Усольцев. Домбыл старый, пятиэтажный, двор очень зеленый. В такой ранний час все скамейки водворе были еще свободны, так что ребята могли следить за преступником со всемиудобствами.

Интересно, он ходит на работу? — спросил вдруг Никита.

Черт его знает. Посмотрим.

Нет, я к тому, что, может быть, он уже ушел? Или уже пришел?Вдруг он на заводе работает и вчера возвращался с ночной смены?

Фигня! Для возвращения с ночной смены это было поздно. Да ивообще, не похож он на работягу. Руки не те.

Они помолчали. Потом Никита сказал:

Эх, надо было взять с собой дорожные шахматы…

Да? И уж наверняка прозевать клиента! Нет, нам даже вморской бой нельзя играть.

А в города, например?

В города? В города, пожалуй, можно. Начнем? Нью-Йорк!

Калининград!

Дмитров!

Венеция!

Ярославль!

Ленинград!

Не пойдет, он давно уже Санкт-Петербург!

Ладно, Лондон!

Находка! Внимание! Это он!

Где?

Вон там! Видишь?

Ага!

Из подъезда вышел мужчина, тот самый, за которым вчераследил Гошка, и быстро, насколько позволяла больная нога, двинулся прочь содвора. Мальчики поспешили за ним. Он шел не оглядываясь, лишь иногдаостанавливался и стоял, словно переводя дух. Он останавливался так внезапно,что подростки едва не налетали на него. Это было очень неудобно.

— Гош, давай помедленнее, а то он нас скоро засечет.

Гошка молча кивнул и попытался сбавить скорость. Больнойэтот киллер, что ли? Мужчина свернул в какой-то узкий проход между домами.Ребята чуть подождали, чтобы не столкнуться с ним, а потом тоже свернули,пробежали по проходу и очутились во дворе старого заброшенного дома. Усольцеванигде не было видно. Гошка растерялся. А Никита схватил его за руку и потащилназад.

Ты что, сдурел? — вырвал руку Гошка. — Мы егопотеряли!

Не страшно! По-моему, он нас засек! И решил проверить,станем ли мы его искать в этом дворе. Но мы же не идиоты, правда? Сматываемся!И придем теперь только ночью!

И тут вдруг до них донеслось:

— Помогите! Помогите! — кричал какой-то мужчина.

Они растерянно переглянулись.

— Помогите! Помоги-и-ите!

Не сговариваясь, они кинулись на зов. Но никого не увидели.

Эй! Кто кричал? — завопил Гошка.

Помогите! Я здесь!

Голос доносился откуда-то снизу. Двор заброшенного дома былразрыт. Осторожно подобравшись к краю траншеи, мальчики глянули вниз и увиделиискаженное гримасой боли и испуга лицо киллера.

Ребятки, милые, помогите! — взмолился он. — Я ногуповредил, самому мне не выбраться.

Сейчас что-нибудь придумаем, не волнуйтесь! — поспешилуспокоить его Гошка.

Милые, поспешите, я в долгу не останусь! — продолжалмолить Усольцев.

Траншея была не слишком глубокая, и человеку здоровому иневредимому выбраться оттуда не составило бы труда. Гошка, недолго думая,прыгнул вниз.

— Сейчас, сейчас, не волнуйтесь! — бормотал он.

В его бедовой голове уже зрели планы, один грандиознеедругого. Им подворачивается поистине фантастический случай подружиться субийцей! И Никита, кажется, тоже быстро все сообразил. С помощью какой-тожелезяки он лихорадочно принялся делать ступени в довольно мягком грунте. Гошкапомогал ему. И вскоре было создано какое-то подобие лестницы, выложеннойобломками досок, которые во множестве валялись кругом. Вдвоем ребята помоглибледному от боли и пережитого испуга Усольцеву вылезти из ямы. Тот едвадержался на ногах.

— Ох, ребятки, если бы не вы, неизвестно, сколько бы ятам просидел. Спасибо, ох, большое вам спасибо. Помогите еще домой добраться,бога ради.

— Поможем, о чем речь. А вы далеко живете? —спросил Никита с невинным видом.

Усольцев прищурился, глянул внимательно на Никиту, потом наГошку и сказал:

— Да не очень, только я не дойду. У меня одна ногадавно покалечена, а сейчас я вторую повредил… Поймайте машину и подгоните сюда.Деньги у меня есть, соглашайтесь на любую сумму… в разумных пределах, конечно.

Никита бросился искать машину, а Гошка остался с Усольцевым.

Как тебя звать, парень?