Грешным делом, можно было подумать, что таким образом он надеется наладить особые отношения с новым Вожаком, но эта версия звучала совершенно фантастически. Гриша всегда пользовался популярностью у слабого пола, но вот на Оксану его магия не действовала. Она и сама не испытывала недостатка в кавалерах, так что, возможно, здесь имел место эффект схожий с отталкиванием одноименных полюсов магнита. В общем, друг друга они воспринимали, скорее, как брат с сестрой, не более того. В каком-то смысле их отношения можно было даже назвать дружбой. И приглашение почти наверняка объяснялось желанием Хуварина уладить какой-то важный вопрос, который предпочтительно обсуждать только при личной встрече.

А потому, несмотря на то, что день у нее сегодня выдался долгий и довольно суматошный, Оксана все же решила принять его предложение.

Когда Гриша поднялся ей навстречу, Оксана в который раз поразилась исходящей от него мощнейшей дикой, какой-то первобытной энергетике. Большинство их сородичей отличались худобой и даже субтильностью, но Хуварин был не таков. Широкоплечий, бородатый с падающими на плечи косматыми темно-русыми волосами, он явно не вписывался ни в окружающий утонченный интерьер, ни в строгий костюм. Его буквально распирало изнутри. Казалось, что еще чуть-чуть, и он взорвется как граната, шрапнелью разметав вокруг пуговицы, запонки и клочья дорогой ткани. В поставленной у стены большой сумке наверняка скрывалась перемазанная в грязи камуфляжная форма, в которой он смотрелся бы куда органичней.

Перекинувшись же, Гриша больше походил на лохматого медвежонка, чем на собаку. Но если кому-то он казался неуклюжим и неповоротливым, то это вполне могло оказаться последней ошибкой в жизни того несчастного. Неторопливость движений Харона вводила в заблуждение, и его противники всякий раз удивлялись, как ему, такому неуклюжему и медлительному, внезапно удавалось оказаться у них за спиной. Удивление это, впрочем, длилось недолго, да так и застывало на лице посмертной маской.

Правую руку Гриша держал за спиной и, когда Оксана приблизилась, он жестом фокусника явил на свет шикарную розу. Девушка не смогла удержаться от улыбки, ведь она, прекрасно зная всю подноготную Хуварина, понимала, насколько абсурдно он выглядит. Романтизм был ему абсолютно чужд, и все подобные жесты он под копирку повторял перед каждой своей пассией. Набор приемов был выверен и отработан, никакой самодеятельности, только проверенные схемы и решения. И они работали, черт подери! Женщины так и падали в его объятья. Вот только очень скоро они осознавали, что за внешней мишурой скрывается самый обычный мужлан. Открытый, честный, добрый, но… обычный. Никаких безумств, звезд с неба или баллад в свою честь ожидать от него не стоило.

Очередное Гришино завоевание вполне могло проснуться утром в одиночестве, обнаружив на столике записку, где ее кавалер корявыми буквами и корявым же языком объяснял, что уехал с друзьями в Карелию сплавляться по Шуе. Вот и вся любовь.

А вот своих друзей Гриша как раз ценил. Их у него было много, и Оксана предпочитала оставаться в их числе, оставляя более близкие отношения легковерным девицам. Ведь характеризуя Хуварина с этой, «мужской» стороны, на ум приходило всего одно слово: надежный.

Оксана позволила ему целомудренно чмокнуть себя в щечку и пододвинуть стул, на этом ритуальные формальности закончились, и можно было переходить к изучению меню.

Утверждение, что человек есть то, что он ест, к Грише подходило на все сто процентов. Пищу он предпочитал простую, сытную и обильную. Он не одобрял кулинарных изысков, а моду на японскую кухню, вообще, считал коллективным извращением. Посещение ресторана являлось для Хуварина почти подвигом, поскольку необходимость соблюдать подобающие изящные манеры он воспринимал как пытку. Но ради своих женщин он смиренно ее терпел. Но вот попав к нему домой, они обнаруживали там совсем иного человека, который не прочь почавкать, облизать перепачканные в соусе пальцы и в завершение издать зычный утробный звук.

Перед Оксаной, к счастью, Грише особо красоваться не требовалось, а потому он сразу же зажал вилку в правой руке и теперь решительно орудовал ею в тарелке.

— Ну, что у тебя нового, Гриш? Что расскажешь? Чем порадуешь? — поскольку он не делал из еды культа, то за столом вполне мог говорить о делах, не теряя аппетита. И Оксана предпочла с этим не затягивать, она все же чувствовала себя немного тревожно.

— Порадую? Хм, это вряд ли, скорее наоборот, — еще один кусок сочного стейка отправился в рот. — Со мной тут поделились информацией, которая вызывает определенное беспокойство.

— Что за информация? — догадка Оксаны оказалась верной. Увы.

— Похоже, что Шелепов взял след.

— Шелепов? М-м-м, Сергей, что ли? Тот криминалист, что занимался вещдоками по делу о бойне в ночном клубе? Я же велела Фазилю забрать у него все материалы и следить, чтобы он не совал свой нос, куда не следует!

— Шелепов сообразил, что дело спускают на тормозах, и соответствующие указания идут с самого верха. А потому он проводил свои изыскания тайно, ни перед кем не отчитываясь.

— Но ради чего он пошел на этот риск? Каков его интерес?

— Думаю, его просто здорово разозлили. Если бы все ограничилось обычной «настоятельной рекомендацией», то он уже через день об этом деле позабыл бы. Но на сей раз кто-то проявил чрезмерное рвение, взломал его почтовый ящик и потер переписку, где упоминались события в «Вишневой аллее». И, похоже, это Шелепова здорово зацепило.

— Проклятье! Как же я ненавижу этих деятельных дилетантов! — Оксана раздраженно бросила вилку на стол. — Такое впечатление, что все, что они делают, они делают назло. Сначала одно, теперь другое. Голову Арсению оторвать мало!

— То есть это прокол не Фазиля? — в Гришином голосе промелькнула тень облегчения. Неудачи лучшего друга он переживал как свои собственные.

— Разумеется, нет! Он же медик, он знает, что хирургическое вмешательство — это наихудший вариант, к которому прибегают только в самой крайнем случае. Тем более что тут болезнь вполне могла рассосаться сама собой. А теперь Шелепова вспугнули, и он может уйти в подполье, откуда его потом и ломом не выковыряешь.

— Это да, — кивнул Гриша, — он все работы теперь проводит на дому и ни с кем их не обсуждает. Ни по телефону, ни в сети, никак.

— Откуда же у тебя дровишки в таком случае?

— Ну, мы же не в безвоздушном пространстве живем. У меня и в уголовке знакомые есть, и вокруг нее. Кой-какие слухи доходят…

— И до чего Шелепов сумел докопаться? — некогда обрубленный «хвост» начал отрастать снова, словно у ящерицы, и Оксана почувствовала, как ее захлестнуло глухое раздражение. И на