Шу напрасно пыталась разглядеть хоть что-то сквозь пелену дождя: видны были лишь размытые очертания домов да изредка проезжающих машин. Девушка принялась рассеянно отколупывать ногтем отстающую краску на деревянных оконных рамах. Несмотря на то, что они с Ингом этой весной старательно покрасили все подоконники и рамы в квартире, во многих местах краска уже облупилась.

Шу вздохнула.

Квартира Инга была такой старой, а мебель куплена еще во времена молодости Адэра Мольена. Так и стояла с тех пор. Зеркальное трюмо – гордость Софии Мольен, покойной жены Адэра. Высокий пузатый буфет с аккуратно расставленным фарфоровым сервизом в цветочек, книжные полки, доверху забитые старыми пыльными томами и потрепанными журналами, лакированный шкаф и диван с ужасно потертой зеленой обивкой. Не знай Шу, кто здесь живет, точно бы решила, что квартира принадлежит какой-нибудь шустрой старушке. Жаль, что Инг не хотел все это выбросить, благородно почитая память о прошлых жильцах. Ну, хоть обои переклеил.

Шу слезла с подоконника и начала бродить по квартире, время от времени поглядывая на настенные часы с кукушкой. Правда, горластую птичку она давным-давно выломала. Уже наступила полночь. Хоть бы Инг поскорее вернулся. Девушка не любила находиться дома одна, особенно ночью. Ей постоянно мерещились какие-то посторонние скрипы и шорохи, лампы пугающе мигали, а в подъезде кто-то периодически шагал по ступенькам, заставляя Шу вздрагивать и прислушиваться: не идет ли брат? Тревога не выпускала ее из своих колючих объятий ни на секунду. Ну вот опять.

Уловив приглушенные голоса за входной дверью, Шу вышла в прихожую. Инг? А кто еще? Соседи? Ключ звякнул в замке, дверь распахнулась, и на пороге возник промокший до нитки Инг, за спиной которого маячили два полицейских в форме, с которых тоже ручьями стекала вода. Шу растерялась, продолжила молча стоять в темноте, даже не догадавшись включить свет или хотя бы поздороваться.

– Не спишь? – Инг вошел в квартиру, следом запуская своих спутников, зажег лампу и запер дверь. – Проходите на кухню, – указал он полицейским. – Только разуйтесь. Сестра принесет полотенца.

Шу бестолково заметалась по комнате, напрочь забыв, где Инг хранит чистые полотенца.

– Шу, – окликнул ее Инг, уже успевший зайти в ванную. – Подойди ко мне.

Полицейские – совсем молодой долговязый парень и крепкий мужчина возраста Инга – уселись на табуреты у кухонного стола; свои мокрые куртки они небрежно кинули прямо на пол в прихожей. Девушка проскользнула мимо них, изо всех сил стараясь не привлекать к себе излишнее внимание. Что такого натворил Инг, раз эти двое пришли к ним в столь поздний час? Брат стоял в ванной и сжимал в руке небольшое полотенце, из которого почему-то торчал крохотный рыжий хвост.

– Я котенка подобрал, – пояснил Инг, вытирая малыша. – Он сидел совсем один у дверей больницы и весь трясся. А на улице такой ливень.

– То есть, возвращаясь домой с полицейским конвоем, ты еще и бездомных котят подбираешь, – рассмеялась Шу.

Инг осторожно поставил котенка на пол, достал стопку полотенец из бельевого шкафчика и вручил сестре.

– Отдай им. Они пришли побеседовать с тобой в связи со смертью моего пациента.

– А я тут при чем? – занервничала Шу.

– Ты все поймешь. – Инг стянул свой свитер и бросил его в корзину с грязными вещами. – Иди уже.

– Нет, я одна к ним не пойду, вдруг сболтну чего лишнего. – Шу присела на корточки и осторожно погладила мокрую шерстку недовольно мяукающего котенка.

– Дай переодеться, имей совесть. Я продрог до костей и хочу надеть сухую одежду.

– Так переодевайся, я не смотрю. Не очень-то занятное зрелище, знаешь ли, – ответила она, демонстративно отворачиваясь.

Инг молча сунул в руки Шу котенка, который тут же вцепился когтями в полотенца, и бесцеремонно вытолкал их за дверь. На деревянных негнущихся ногах девушка вошла на кухню. Полицейские раскладывали на столе какие-то бумаги, видимо, пытаясь тем самым их просушить. Не говоря ни слова, Шу опустила полотенца прямо на листы и поспешила к холодильнику, чтобы достать для котенка молоко.

– Чай поставь, – прокричал Инг из ванной.

Шу недовольно фыркнула, но послушалась. Котик в это время забился под кухонный шкаф.

– Вы Шу Мольен? – спросил ее полицейский, старший из пары.

– Да вроде как, – пожала плечами девушка.

– Да или нет?

– Да.

– Будьте добры отвечать на вопросы честно и без всякой двусмысленности. – Полицейский недовольно сдвинул брови. – Это имя вам дали после удочерения?

– Я всегда была Шу.

– Какая фамилия была дана при рождении?

– У Инга спросите. – Шу сосредоточенно разглядывала тарелки, выбирая, какую выделить для котенка.

– Не знаете?

– Понятия не имею. – Она снова безразлично пожала плечами и аккуратно налила молоко в голубое блюдце с цветочками.

– Вы что же, никогда не интересовались фамилией собственных родителей? – в разговор вступил второй полицейский.

– Моя мать умерла во время родов, а отец покончил с собой спустя месяц. – Шу принялась расставлять чашки, а вода для чая должна была скоро закипеть. – Других родственников не было. Нас с братом поместили в приют. Инг заботился обо мне с самых первых дней.

– Керн, вы хотите сказать.

– Керн? – Чашка выскользнула из рук Шу и разбилась об пол.

Керн. Тени прошлого взвихрились бешеным ураганом и закутали девушку. Смутные фигуры, тихие голоса – слишком размытые и блеклые образы, чтобы можно было с уверенностью на них полагаться. Безжалостное время не щадило детали. Так сложно вспомнить.

Керн. Керн.

Имя звучало как глухой стук сердца, как последний вздох, слетевший с губ умирающего, как чирканье спички о коробок. Керн. На долю секунды воспоминания вспыхнули яркими красками, очерчивая полустертые видения и показывая их в новом свете. Керн. Вот как. Брата звали Керн. А она и забыла.

– Это имя принадлежало вашему брату до того, как его усыновил Адэр Мольен?

– Я не знаю, я… – Шу взяла веник с совком, стоявшие у мусорного ведра, и начала собирать осколки. – Керн? Что-то знакомое. Но в детстве я всегда звала его просто братом.

– Шу похитили из приюта в трехлетнем возрасте, – сообщил Инг, который наконец-то вышел из ванной. Его мокрые волосы топорщились в разные стороны не хуже, чем шерсть разъяренного кота. – А нашел я ее спустя два года в больнице. Тогда меня уже все звали Инг Мольен. Да и вообще, какое имеет значение наше раннее детство? Зачем мучить расспросами мою младшую сестру? Воспоминания о том времени весьма болезненны для нее. Вы же, в конце концов, расследуете убийство Червивого Боба.

– Мы ищем человека, у которого был мотив его убить. – Полицейский зевнул и ткнул пальцем в помятую мокрую бумажку. – Список сотрудников вашей больницы, и пока только у вас, Инг Мольен, нашлась веская причина для его убийства. Боб – один из тех, кто похищал детей, а после продавал их на черном рынке для различных целей.