который был рядом и о котором шептались, дескать, это «серый кардинал», то есть самая что ни на есть ключевая фигура.

Аристарх Иванович умел не только прислушиваться к собственной интуиции, но и просчитывать разные варианты. И вариант, как приблизиться к Бузмакину, он тоже просчитал, причем осуществить его на практике оказалось совсем не трудно – в то время любой сторонник был для Леонида Борисовича ценен, особенно представитель той самой организации, где Бузмакин и хотел обосноваться.

В процессе выборов Тишаев никак не «светился», но кое-какие полезные услуги оказывал, в результате чего уже после победы Романцева был назначен заместителем начальника организационного управления. Вообще-то Аристарх Иванович рассчитывал на должность начальника, но Бузмакин сказал: «подожди», и Тишаев не воспротивился.

Ждать он тоже всегда умел.

Через два года Аристарх Иванович возглавил-таки управление, которое еще через три года расширили, дав ему дополнительные полномочия, в том числе работу с кадрами.

Сразу после последних выборов состоялся серьезный разговор с Бузмакиным. Начал его Леонид Борисович, но толчок дал Аристарх Иванович, заговорив об уходе руководителя Аппарата Суслова. У того наступал предельный возраст, при котором, по закону, разрешалось оставаться на муниципальной службе, а дальше сохранить свой пост он мог исключительно на контрактной основе.

– Суслов не собирается заключать контракт, – сообщил Тишаев. Он прекрасно понимал, что Бузмакин в курсе. Как уж тому быть в неведении? – Я как человек, занимающийся кадровыми вопросами, счел нужным об этом проинформировать. Причем сначала вас, а потом Вячеслава Васильевича. Конечно, нового руководителя выберет он, но, полагаю, будет правильным, если заранее подобрать и предложить Вячеславу Васильевичу кандидатуры. Тут, Леонид Борисович, первое слово должны сказать вы. Мне так кажется. – И Тишаев внимательно уставился в глаза Бузмакина.

– Разумно. Думаю, первой в списке будет Гудовская? – Бузмакин тоже внимательно посмотрел в глаза Тишаева.

– А может, вы?

– Я? – Леонид Борисович едва заметно улыбнулся.

– И одновременно возвести руководителя Аппарата в ранг заместителя мэра. Я проанализировал структуры мэрий ряда других городов, это расхожая практика.

– Вряд ли ваша идея подходит мне, но будем советоваться с Вячеславом Васильевичем, – туманно изрек Бузмакин.

Через десять дней Романцев пригласил к себе Тишаева и предложил ему стать руководителем Аппарата. Про вице-мэра, однако, даже не обмолвился, и Аристарх Иванович понял: первая партия отыграна успешно, а вот со второй придется подождать.

Что ж, ждать Тишаев действительно умел. Причем в самом широком смысле слова.

Он не протопал командной поступью в кабинет руководителя Аппарата, а вошел туда, как входят в зрительный зал в разгар спектакля, – аккуратно, почти неслышно, стараясь никому не наступить на ноги и никому не помешать наслаждаться происходящим на сцене действом. Он слишком давно работал во власти и потому хорошо усвоил одну истину: ты можешь быть очень важным начальником, но ты всегда будешь слабее «системы», даже очень небольшой, каким был Аппарат мэра, и если ты намереваешься ворваться в эту «систему» на лихом коне да еще и с шашкой наголо, то почти наверняка рискуешь потерять и шашку, и коня, и, не исключено, собственную голову.

Таких самонадеянных глупостей Аристарх Иванович никак не мог себе позволить. В «систему» предстояло входить постепенно, с учетом всех нюансов, и уж только потом, опять же аккуратно, подстраивать ее под себя. Это было не так уж сложно с учетом того, что Тишаев не раз взаимодействовал с сотрудниками Аппарата и прекрасно их знал.

Менее всего его волновали секретарши – вполне милые женщины без выпендрежа, амбиций и, что тоже немаловажно, «порочащих связей». В былые времена Аристарх Иванович дарил им на праздники цветочки и коробки конфет, пользуясь их неизменным расположением.

Не беспокоила его и Конькова – эта серая мышка, бесконечно шуршащая бумажками. Она скрупулезно собирала разные справки, сортировала их, систематизировала – иными словами, занималась черновой работой, которая потом усилиями Назаровой и Гудовской воплощалась в то, что именовалось «документами для мэра». Конькова никуда не лезла, ни во что не встревала, никого не трогала – самая настоящая мышка, затаившаяся в своей норке.

Не слишком тревожился Тишаев и по поводу Никиты Гальцева. Столько лет провести рядом с Романцевым… Да мог бы уже так шагнуть! А он как был классическим ординарцем, так им и остался. В лицо Аристарх Иванович говорил Гальцеву: «Ты же умный мужик!» – а про себя думал: башку свою ты напрягать не умеешь и не любишь. Впрочем, так думали многие. Романцев с Бузмакиным наверняка тоже, потому и не «двигали» Никиту никуда, хотя тот явные амбиции имел.

Сложнее было с Назаровой. Аристарх Иванович никак не мог понять, каким образом она столь быстро – одни скачком – сделала карьеру от обычного социолога до помощника мэра, причем в двадцать шесть лет, и даже заподозрил дела амурные, но не нашел этому никаких подтверждений, по крайней мере, в стенах мэрии. В принципе у него не было объективных претензий к Назаровой – уж кто-кто, а многолетний «орговик» мог оценить четкость и въедливость помощника по протоколу. Но… Была в Марине Евгеньевне одна черта, которая раздражала Тишаева. Ему почему-то неизменно казалось, что сдержанная и вежливая Назарова – эдакая шкатулка с секретом, причем с секретом очень важным, но никакими уловками не раскрываемым. Руководитель оргуправления мог не обращать на это особого внимания, но руководитель Аппарата считал, что должен все знать и всем управлять.

Работать с Назаровой было в принципе легко: есть поручение – есть его выполнение, и можно ничего не напоминать, не контролировать, не подстраховывать. А вот управлять – сложно. Назарова никогда не вставала в позу, не огрызалась, не «качала права», но при этом умудрялась каким-то образом дать понять, что она готова играть по установленным правилам, но ровно в той мере, какую считает для себя наиболее разумной.

«Пусть все остается как есть. Пока…» – решил тогда, два года назад, Аристарх Иванович, прикинув, что для него лучше иметь Назарову в союзниках, нежели в противниках. Особенно с учетом совершенно особой ситуации, которая складывалась в отношении Ады Юрьевны Гудовской.

Тишаев прекрасно знал, что место руководителя Аппарата было обещано ей. Он также прекрасно знал характер Ады – ломовая лошадь, мудрая ворона, дерзкая тигрица и ехидна ехидная в одном тщедушном теле. Если Назаровой можно было пытаться управлять тонко, то Гудовской вообще никак. Внешне она, вероятно, приличия соблюдет (хотя и это не факт!), но «под ковром» всегда будет миной замедленного действия, и поди угадай, когда рванет. Назначь мэр его, Тишаева, своим заместителем, и сразу бы нарисовалась другая картина: все-таки статус соответствующий. С руководителем Аппарата и одновременно вице-мэром