— Ладно, но почему ты решил, что дело может обернутьсяплохо?

— Джил был без сознания, так что позвонили по номерудля несчастных случаев, найденному у него в бумажнике. Родственников у негонет, и это был номер нашей службы. Когда я приехал, Джил был прикован к кроватинаручниками.

— Почему?

— Тот же полисмен, который рядом с ним до сих пор, заявляет,что боится, как бы Джил не оказался опасным, когда придёт в сознание.

— Твою мать, это же незаконно!

— Теоретически — да, но сотрудник полиции решил пособственному усмотрению предотвратить возможную опасность.

— Коп этого не говорил.

— Он это выразил такими словами: «Пока я не знаю, чтоон за хрень такая, я рисковать не буду».

Я кивнула, хотя он меня и не видел:

— Так больше похоже на правду. И ты сейчас там,следишь, чтобы Джила не сунули в сейфхауз.

Сейфхаузы — тюрьмы для ликантропов. Их изначально задумываликак убежища для оборотней-новичков, чтобы у тех было место, где привыкнуть кпервым нескольким полнолуниям. Идея неплохая, потому что первые полнолуниямогут превратиться в вакханалию убийств, если не приглядит за новичком старшийоборотень. Новички в первые полнолуния не помнят, что они делают, и очень малов их животной форме остаётся от человека. Сейфхаузы были в теории хороши, но напрактике — кто туда вошёл, уже редко оттуда выходит. Ты опасен, и опасен будешьвсегда. АКЛУ затеяло юридические битвы по поводу незаконного тюремногозаключения без должного судебного процесса, но пока что все равно лучше всейфхаузы не попадать.

— Больничный персонал боится, что Джил опасен, иговорил уже об этом.

— Тебе там нужен адвокат?

— Я позволил себе позвонить в адвокатскую контору,которой платит коалиция.

— Мне странно, что так быстро стало так плохо. Обычно,чтобы на кого-то надели наручники и поволокли в сейфхауз, нужно нападение. Тычего-то недоговариваешь?

Я слышала, как он колеблется.

— Тедди?

Я произнесла его имя, как папа произносил моё, когдаподозревал, что я делаю то, чего делать не должна.

— Весь персонал приёмного покоя одет в полные костюмыхимзащиты.

— Ты шутишь!

— К сожалению, нет.

— Ты думаешь, это у них просто паника?

— Полагаю, так.

— Джил все ещё без сознания?

— Постепенно приходит в себя.

— Ладно, оставайся с ним и ждите адвоката. Я не могусегодня приехать, Тедди, не обессудь.

— Я не по этому поводу звонил.

Ничего себе!

— Хорошо, так в чем дело?

— Есть другая аварийная ситуация, где прямо сейчаскто-нибудь нужен.

— Черт, что ещё?

— Звонил один член стаи. Он в баре. Кажется, онперепил, а он совсем новенький.

— То есть ты хочешь сказать, что он может утратить надсобой контроль в баре?

— Боюсь, что да.

— Твою мать!

— Это ты уже говорила.

— Знаю, знаю, что бранью делу не поможешь.

Тедди стал недавно осуждать меня за избыток ругательств.Составил компанию моей мачехе.

— Я не могу поехать, Тедди.

— Кто-то должен. Адвоката здесь нет, а ты знаешь, что взаконе есть маленький пунктик: находящегося без сознания оборотня можнопоместить в сейфхауз, если он признан представляющим опасность. Я не знаю,отчего здесь все так паникуют, но если я его сейчас оставлю, нам его придётсяизвлекать из тюрьмы, откуда на поруки не выпускают.

— Знаю, знаю!

Я радовалась, что Ричард наконец разрешил волкамприсоединиться к коалиции. Самая большая популяция оборотней в городе, и этоочень удобно в чрезвычайных ситуациях. Оборотная сторона заключается в том, чтоРичард решил: раз стая приходит на помощь, то она тоже может пользоватьсяуслугами чрезвычайной службы. Кажется справедливым, но так как волков в округеоколо шестисот, нагрузка на наши службы учетверилась. Волки дали нам нужноеколичество персонала, и это оказалось и решением, и проблемой.

— Этот волк звонил своему брату?

«Братом» на сленге называется старший или более опытныйвервольф, которого приставляют ко всем новым волкам. Новички носят с собойномер телефона брата на случай, если понадобится помощь.

— Говорит, что звонил и не получил ответа. Судя поголосу, он на грани, Анита. И если он перекинется в баре, люди вызовут полицию…

— И его пристрелят на месте.

— Да.

Я вздохнула.

— Я так понимаю, что и туда ты не можешьпоехать, — сказал Тедди.

— Я — нет, но Мика может.

Мика вошёл в кухню как раз вовремя и глянул на менявопросительно. Он уже снял костюм и, насколько я его знаю, аккуратно егоповесил. Сейчас на нем была пара тренировочных штанов и ничего больше. Отодного его вида без рубашки, шлёпающего по полу босиком, у меня сердцезаколотилось. Волосы он прихватил сзади резинкой, но это я могла ему простить,видя мускулатуру груди и живота. Руки и плечи у него такие, будто он долгозанимался с железом, но на самом деле это от природы. Не все, но почти все. Онпросто отлично сложен.

— Анита, ты меня слышишь?

До меня дошло, что Тедди что-то говорил.

— Извини, Тедди, не мог бы ты повторить?

— Дать адрес бара тебе или подождать Мику?

— Он здесь.

Я передала Мике трубку, и он приподнял брови. Я объясниласитуацию как можно короче.

Он закрыл микрофон рукой:

— Ты уверена, что это удачное решение?

Я покачала головой:

— Почти уверена, что неудачное, но я ехать не могу,когда ardeur может выплыть с минуты на минуту. Я не могу тронуться с места,пока он не удовлетворится.

— Да, но может быть, мог бы поехать Натэниел?

— Что? Войти в бар, быть может, в подозрительном месте,и бороться в рукопашную с вервольфом настолько новым, что он ещё и пить безриска не научился? — Я покачала головой. — У Натэниела много умений,но это в его список не входит.

— В твой тоже, — сказал он, смягчая улыбкойгорькую правду.

Я улыбнулась, потому что ну прав он был.

— Нет, я могла бы поехать в больницу и не дать сунутьДжила в сейфхауз, но угомонить вервольфа не смогла бы. Застрелить — да, но неуговорить. Если я его не знаю.

Мика записал адрес и название бара и повесил трубку. Потомпосмотрел на меня, тщательно сохраняя спокойное выражение лица.