— Выпивка потом! — категорически возразила Лариса. — А то ты вообще ничего не сможешь рассказать и начнешь выдумывать небылицы. Сейчас ты мне нужен с трезвым и ясным рассудком.

Котов вздохнул и еще сильнее наморщил лоб, пытась, видимо, таким образом, стимулировать работу головного мозга.

— Ну, в общем… — неуверенно заговорил он через некоторое время, — первым попал под пулю Игорь.

Рядом с ним стояла Элис, и ей досталась вторая. Между выстрелами прошли буквально считанные секунды.

— Первая пуля попала в Игоря? — уточнила Лариса.

— Кажется, да. Потом мы еще с Парамоновым это обсуждали. Это он мне сказал, что сначала вроде Игорь упал. Я-то в тот момент закатом любовался. Мысли ко мне пришли всякие хорошие. Всегда так, кстати, бывает, подумаешь о чем-нибудь приятном, так сразу какая-нибудь мерзость все обломает! — покачал головой Котов.

— Ладно, лирику потом, — решительно оборвала его Лариса. — Что делал в это время Парамонов?

— Мы с ним стояли в стороне. Я даже не сообразил сперва, что происходит, все как-то стремительно случилось… А вот Парамонов сумел среагировать. Ему помогло еще и то, что он возле колонны стоял, вот он за нее и рванул, а меня за руку дернул. Собственно, это меня и спасло — только плечо зацепило…

— То есть с твоих слов выходит, что в Парамонова вообще не метились? — уточнила Лариса.

— Нет, ну, как же. Хотя… Не знаю, может… — заметался Котов.

— Женя, — тихо произнесла Лариса, — очень тебя прошу, успокойся и еще раз мысленно прокрути все события, а потом четко и внятно сообщи мне свой выводы. Иначе мы так совсем запутаемся.

Котов надолго сосредоточенно уставился в стену, бормоча что-то себе под нос. Потом сказал:

— У меня возникает такое ощущение, что ему было все равно, в кого метить — в меня или в Виталия.

Я знаешь о чем подумал? Ведь Элис и Игоря убили точными выстрелами в висок, то есть сразу чувствуется работа профессионала, а в третьем случае все выглядело так, словно он уже выполнил основную работу и теперь целился наугад, в того, кто подвернется…

— Ты уверен? — быстро спросила Лариса.

— Не до конца, конечно, но на девяносто процентов. Это я сейчас все проанализировал, тогда-то вообще ничего понять было невозможно. Мы ведь стояли несколько поодаль с Парамоновым, а целился он в Ростовцева и Элис, потом уж переключился на нас.

— Та-а-ак, — протянула Лариса и повернулась к Евгению. — Что ж, спасибо тебе, а теперь я бы хотела поразмышлять в одиночестве.

— Что, я больше не нужен? — засопел Котов.

— Пока нет. И закрой дверь поплотнее.

Евгений вышел из Ларисиной спальни не очень довольным, но утешился тем, что после столь упорной мыслительной работы может побаловать себя бутылочкой джина. А что? Он ее честно заслужил.

Оставшись одна, Лариса попробовала сама прокрутить в голове то, что рассказал ей Евгений. Если он не ошибается, то выходит, что Парамонова можно исключить из списка претендентов на роль нужной жертвы. Ведь действительно, Элис и Ростовцев убиты точными выстрелами с первого раза. Еще Карташов заметил, что стрелок был очень меткий. Почему же он так оплошал в третьем случае? Скорее всего потому, что ему было дано задание в первую очередь убить того, кого нужно, а уж остальных пристрелить, что называется, «до кучи», чтобы запутать следствие. То есть того, кто окажется рядом. Вот почему он ранил Котова. То есть в Парамонова он стрелять вообще не собирался!

Это уже похоже на правду. Но вот кого он должен был убить обязательно — Элис или Игоря? Скорее Игоря, ведь он умер первым. Зачем бы киллер стал рисковать, ставя заглавную жертву во вторую очередь?

Ведь Ростовцев мог инстинктивно среагировать, и тогда вся его работа пошла бы насмарку.

Значит, Ростовцев? Но каков мотив? Все его сотрудники в один голос утверждают, что Игоря грохнули случайно, что мотива для убийства просто нет.

А если Лариса все же ошибается, и Инга имеет к произошедшему прямое отношение? Нужно искать мотив — он обязательно должен быть. Теперь Лариса уже не сомневалась, что она на правильном пути.

В первую очередь она решила позвонить Михаилу Полубейцеву, поскольку он лучше остальных знал Ингу Ростовцеву. Так как тема разговора была довольно деликатной, Лариса не стала задавать вопросы по телефону, а попросила Михаила подъехать в летнее кафе на улице Тополевой. Михаил сказал, что освободится через пятнадцать минут, это Ларису вполне устраивало.

Она приехала в кафе, устроилась за свободным столиком под широким светлым зонтом и, заказав бутылку минеральной воды, стала ждать появления Михаила. Он подъехал минут через десять, извинился за опоздание и присел напротив. С радостью угостившись предложенной Ларисой минералкой, спросил:

— Так о чем вы хотели поговорить? Времени, к сожалению, у меня немного.

— Понимаю, — кивнула Лариса. — Поэтому буду говорить напрямую. Скажите, вы не в курсе, есть ли у Инги Ростовцевой любовник? Или любовники?

— Ну, если и есть, то уж мне она об этом не докладывала, — хмыкнул Михаил и добавил язвительно:

— Я теперь для нее человек третьего сорта, совсем забыла, как раньше пиво вместе пили…

— Я обратилась с этим пикантным вопросом именно к вам как раз потому, что вы знаете ее с детства, — пояснила Лариса. — Мне об этом мать Игоря рассказала.

Вот я и подумала, что она могла быть с вами откровенна…

— Она, кажется, ни с кем не бывает откровенна, — сказал Михаил в сторону.

Он закурил сигарету, сделал несколько длинных затяжек и посмотрел на Ларису задумчивым взглядом.

— Если вы хотите знать, что я сам думаю об этом, — сказал он наконец, — то я считаю, что не было у нее никого. Она производит впечатление бабенки, которой вообще мужики не нужны. Она собой переполнена. Вот так.

— Это мнение основывается только на ваших предположениях или на фактах? — уточнила Лариса.

— И на том, и на другом. На первом, пожалуй, больше. Да, я знаю ее давно. И уже тогда она была холодной.

С Костиком два года встречалась, так у них даже не было ничего такого… Конечно, времена были не те, но все же другие девчонки, более продвинутые, плевали на общественное мнение и спали со своими парнями. Не все, конечно. А Инге на общественное мнение всегда было плевать, но она все равно недотрогу из себя строила. Я думаю, что она девственность свою просто продать хотела подороже, вот и все. Если бы Костика не пришили, она бы все равно его бросила.

— Что? — Ларису аж передернуло. — Вы сказали — пришили?

— Ну, убили, — грубовато поправился Михаил. — Суть-то от этого не меняется.

Для Ларисы это обстоятельство явилось открытием. Ведь Ольга Константиновна Ростовцева употребила слово «умер», когда рассказывала о Косте. А Лариса не потрудилась выяснить, отчего именно умер, считая эти подробности не относящимися к делу, которым она занимается. А так ли уж это не имеет значения?