Андрей расстегнул две верхних пуговицы и поднялся со ступени трапа, когда дверь «Форта» в дальнем конце отворилась, и в проеме показалась знакомая лысая голова. Илья Никитич. Покачиваясь, он спустился по трапу на землю, достал из кармана очередную самокрутку и, чиркнув об воротник спичкой, не спеша раскурил ее, смакуя первыми, самыми, по всей видимости, лакомыми затяжками. За ним из базы вышло еще несколько человек, спустились вниз, сгруппировались возле Тюремщика, продолжая о чем-то тихо беседовать. Предпоследним из совещания вышел Крысолов а за ним, — о, Боже, у Андрея чуть челюсть не отвисла, — грациозно, словно птица, проследовала девушка. Невысокая, но до одурения красивая, на вид лет восемнадцати-двадцати, с короткой черной стрижкой и непривычно темным оттенком кожи, как у тех девушек в купальниках на обложке календаря, нежащихся в солнечных лучах на фоне набегающих морских волн. Возможно, оттого ей так шел этот черный комбинезон, подчеркивающий налитые упругостью полушария груди и стройную фигуру? А, возможно, и потому, что расстегнутые верхние пуговицы и подкатанные до колен штанины, придавали ее образу такой бурлящей сексуальности, что Андрей едва удержался на месте, чтобы не подойти и не посмотреть ее вблизи, а при возможности, и прикоснуться к этому необыкновенного цвета телу.

— Чего уставился? — знакомый голос мгновенно вывел его из блаженного состояния нирваны.

— Илья Никитич, извините, я…

— Я вижу. Попроще лицо сделай и не пялься на нее так, будто призрак увидел, она этого не любит.

— А кто это?

Стахов помолчал, безразлично окинул взглядом продолжающий спор военный ареопаг, и снова затянулся. Он курил постоянно, был закоренелым курильщиком, наверное, лет с семи, но, как ни странно, никогда не кашлял, хотя пальцы и ногти на руках уже из пожелтевших давно превратились в коричневатые, а были б на голове волосы — независимо от цвета к сему времени стали бы как жмут сена.

— Юля, — ответил он, спустя длившуюся для Андрея вечность минуту.

— Юля, — повторил Андрей, не замечая, как его лицо расползается в глупой улыбке. — А кто она?

— Девушка, не видишь что ли?

— Я понял, что девушка. Но откуда она взялась здесь? Я никогда раньше ее не видел.

Минуту спустя, пространство внутри «коробки» опустело. Люди, словно испугавшиеся солнечного света, насекомые, скрылись внутри машин, а вместе с ними, будто растаяв в воздухе, исчезла и потрясшая Андрея девушка. Он не знал, в какой именно отсек «Форта» она вошла, ему достаточно было зреть то место, где она только что стояла, поглощая глазами вылепленный воображением ее силуэт.

— Ты многого еще не видел. Но это же не означает, что его не было. — Стахов прошелся взад-вперед, то приседая, то наоборот, вытягивая шею как жираф и крутя головой во все стороны. Андрей понимал, что ему следует заняться тем же, а именно проверкой герметизации купола в местах его крепления к машинам, но его взгляд, последним временем такой напряженно-внимательный, вдумчивый, вдруг словно расфокусировался, стал каким-то отвлеченным, погрузившимся в прекраснодушные, эфирные мечты и настолько влюбленным, что даже Стахов, наступив себе на горло, не стал их прерывать.

Кто знает, возможно, он вспомнил себя в таком же возрасте, когда впервые увидел в школе чудесную девушку по имени Ольга, после сыгравшую в его жизни важнейшую роль и не дав ему умереть в то время, когда он желал этого превыше всего. А возможно, просто не хотел ломать парню момент, когда тот оставил свое бренное тело и вознесся в сферу чувств, ловя на ходу удивительные, неведомые ему доселе сигналы, доносящиеся из глубины сердца, опьяняющие, словно разлитое в обилии благовонное миро. А возможно и знал, что больше такой возможности у парня не предвидится, так пускай помечтает вдоволь хоть сейчас, раз выпал такой случай.

И определенно в чем-то был прав.

— Товарищ командир батальона, — поднял на Стахова глаза Андрей, лениво перемешивая ложкой в армейском котелке совсем не аппетитное на вид, пахнущее вареной древесиной хлёбово, похожее на болотную жижу, — можно вам задать вопрос?

— Андрей, кончай ты паясничать, — скорчил кислую гримасу Стахов. — Какой я тебе командир батальона? Где ты его видишь, батальон этот?

— Простите, — втянул шею тот, и извинительно улыбнулся, — по старой привычке.

— Здесь мы все на одной должности, Андрей, — напомнил Стахов, облизнув губы, а потом добавил голосом Джона Сильвера из мультфильма «Остров сокровищ»: — Сборище смертничков.

Он отложил в сторону пустой котелок, затем, немного повозившись, достал из своего вещмешка алюминиевую кружку, бросил туда щепотку сушеной травы из бумажного свертка, похожего на тот, в котором он хранил табак для своих самокруток, и залил в нее кипятка.

— Чай пить будешь?

Андрей покачал головой. В такую жару о горячем чае ему думать совсем не хотелось.

— И напрасно. — Илья Никитич поднес кружку к губам и легонько подул на парящую жидкость. — Это специальный набор трав, помогает лучше перенести жарынь. Таки не хочешь?

— Нет, спасибо. — Андрей выставил вперед руку с растопыренной ладонью, будто сидящий напротив Стахов, собирался его насильно залить своим чаем.

— Послушай, — Илья Никитич отставил кружку на круглый раскладной столик и, понимая, что Андрей все еще ждет от него ответа, пристально заглянул ему в глаза, словно пытался угадать, какие именно разгадки тайн бытия он хочет в нем найти, — я уже говорил, мы здесь все наравне, между нами теперь нет старшего и младшего по званию, окромя, естественно, Кирилла и старших по борту… хотя эти так, для галочки. То есть, я хочу тебе сказать, что не обязательно каждый раз спрашивать, можно ли задать вопрос, потому что — конечно, в чем проблема? Валяй, но ты ведь умный парень, Андрюша, и должен знать, что есть много вещей, о которых мы с тобой никогда не сможем поговорить по душам. Как друг с другом. Ты меня понимаешь?

Пялясь в котелок с остывающей в нем жижей, именуемой не иначе как завтраком, Андрей все не мог переварить в себе услышанное. Неужели Стахов умеет говорить? Ведь кроме необходимых команд, изредка и только по необходимости слетающих с его уст, на заставе тот всегда словно играл в молчанку. Да, многие военные командиры предпочитают держать язык за зубами, используя лишь самое необходимое из своего итак весьма скромного словарного запаса, но Стахов по части молчаливости, наверное, переплюнул их всех. А, может, это он только на службе такой? Возможно, в жизни он приятный и интересный собеседник?

В любом случае, такая открытость не могла не радовать Андрея, враз почувствовавшего себя на короткой ноге с бывшим комбатом. Стало быть, кое-какие секреты все же для него теперь откроются, но, — как бывает всегда, когда желаемое приходит неожиданно раньше, чем ожидалось, — в голову словно кто-то вставил клин и расщепил его ударом молота.

— Так что ты хотел спросить-то?

— А… так какой дорогой решили ехать? Узкой или мастиралью? — наконец определился с вопросом Андрей, сдвинув пальцами набок спадавшие на глаза пряди.