– Итак, его зовут Прокопий Шкуропат, – подытожил рассказ Лыкова Пришельцев. – Ловко он нас провел. Вроде бы не великого ума, а всякий раз вовремя ускользает. Кто-то, видать, его прячет. У кого хороший выезд.

– Похоже на то. Атаман сильный, жестокий, легко сколачивает шайку. Деловому человеку с преступными наклонностями такой будет полезен. Варивода-Булькатый прислонился к капиталисту и стал его личным боевиком. Александр Петрович, что у нас со вчерашним списком? Подозрительные капиталисты взяты под наблюдение?

– Легко сказать, да трудно сделать, – ответил начальник сыскной. – Где людей взять? Вольский выбыл. Ладно хоть живой остался… Агентура? Она к капиталистам не вхожа, это в основном проститутки да хозяева притонов, которых мы держим на крючке. И как они подберутся, например, к гласному городской думы, члену Биржевого комитета Асьминкину? Который на благотворительных вечерах сидит рядом с генералом Бабычем?

– Я пытался сегодня поговорить о нем с Азвестопуло, – поддержал кубанца питерец. – И безрезультатно. Ваш табаковод отделался незнанием. По лицу видно, что ему есть что сказать. Но Георгий Харлампиевич уклонился.

– Вот видите. И никто ничего не скажет полиции. Нужен какой-то ход… А ведь помимо Асьминкина есть еще трое подозреваемых.

Лыков прошелся в раздумьях по комнате, снова сел и предложил:

– Я войду к начальнику области с просьбой. Пусть он даст приказание собрать как можно больше сведений о людях из нашего списка. Директор банка, член управы, начальник КОЖУ, канцелярист областного правления, судейские, армия, старшины клубов, газетчики… Все, кто общается с подозреваемыми хоть по службе, хоть за карточным столом, пусть расскажут, что знают. Сплетни, разговоры, неподтвержденные слухи, случаи из жизни, странные поступки, семейные тайны, нечистоплотные сделки…

– Вот это правильно, – согласился коллежский асессор. – И лучше вы, Алексей Николаич, с вашими полномочиями, а не я.

– Что мы еще можем?

– Обыск бы сделать у них в домах, но следователь постановления не выпишет, – вздохнул главный сыщик. – Я, конечно, сам могу, своей властью в случаях, не терпящих отлагательств. Но если ничего не найдем, мне голову снимут… Прислугу вербануть? А на чем я ее поймаю?

– Где обитают наши дельцы?

Пришельцев подошел к плану города:

– Бедросов живет на Рашпилевской, пятьдесят один. Большой особняк со службами, кого хочешь там можно спрятать. Есть еще фабрика на Гимназической и два магазина на Красной. Вдруг там прячется наш злец? Не возьмешь же все это под наблюдение.

– А Кухарский?

– Этот при своем заводе, на Дубинке. Там тоже филера не поставишь, ему сразу блох из головы выгонят.

– А Дробязкин? При своих кирпичах за тюрьмой?

– Нет, этот барин, ему подавай хоромы. Купил дом с флигелем на углу Карасунской и Пластуновской, ничего такой дом. Правда, говорят, дела его пошатнулись. Будто бы он теперь водит старцев.

– Водит старцев? – не понял Лыков.

– Ну, поговорка такая, в смысле бедно живет. Кирпичных заводов у нас тьма, дробязкинский самый слабый. Зря мы его, наверное, взяли на заметку.

– Ну уж нет, – взъелся статский советник. – Как раз такие, попав в трудную ситуацию, и пытаются вернуть себе положение преступными средствами. Глаз да глаз за Дробязкиным! Опять же он нефтью интересуется. Под надзор!

– Как прикажете.

– А где Конона Асьминкина скромная хижина?

– Вот здесь, между Насыпной и Карасунским каналом, – показал кубанец. – Владение немалое, занимает целый квартал, вокруг саженной высоты забор. Внутри сторож с собаками.

– Ого! Не дом, а крепость?

– Тут у многих такие редуты, – защитил дельца коллежский асессор. – Край цивилизованного города, дальше трущобы Дубинки и привокзальные притоны. Еще у него огромный табачный склад за маслобойным заводом Аведовых. Забор общий. Спрятать можно кого угодно. В случае облавы шасть – и у соседа. А там одних рабочих пятьсот человек, завод-то большой, укромных мест много. Удобно, правда?

– Вполне. Выезды у всех есть? Или Дробязкину теперь не до рысаков?

– Держит пароконную коляску с кучером.

Алексей Николаевич глянул на часы с гербом:

– Мне пора на встречу с инженером Юшкиным. А вы, Александр Петрович, не кисните. Напрягите агентуру, чтобы осветили наших подозреваемых. Не одни же блудливые девки у вас на жалованье?

– Ну, есть кое-кто и посерьезнее…

– Вот пусть роют землю. И еще кое-что мы можем. Если ворваться в особняк Асьминкина никто не даст, то проверить барыгу с его пивной лавкой нам по силам. Так?

– Вы предлагаете сделать обыск у Савелия Каранда? – понял Пришельцев.

– Да. Достаньте ордер, подготовьте людей. Я приеду к трем часам утра, чтобы все было наготове. Жуковского только не берите, дайте ему прийти в себя.

– Евгений Максимович, расскажите мне о нефтепромысле на Кубани, – попросил Лыков. – Желательно от рождества Христова.

– От рождества я, пожалуй, не смогу, – ответил Юшкин. – Поскольку начинал, как все наши нефтедобытчики, в Баку. Знаю лишь, что нефть тут известна с древних времен, но добывали ее, как здесь говорят, кеди-мукеди. То есть еле-еле, кустарными способами для собственных нужд.

– А когда все изменилось?

– После приезда сюда Губкина. Это один из лучших наших геологов, я имею честь лично быть с ним знаком. Ивана Михайловича прислал Российский геологический комитет, исследовать именно кубанские месторождения. Он использовал при этом свой новый метод. И открыл с его помощью неизвестный ранее вид залежей нефти, назвав его «рукавообразным». Именно такой и есть в Майкопе.

Вторым толчком к освоению недр стало подписание в тысяча девятьсот седьмом году соглашения между Россией и Англией. Державы поделили Персию, договорились по другим спорным вопросам. И английский капитал, или, как они там говорят, бизнес, осмелел. Раньше бритты опасались вкладываться в Россию, боялись войны между нами. А теперь словно с цепи сорвались. Вот эти два фактора, соединившись, очень оживили наш край. Ну и, конечно, «майкопское чудо», фонтан чистой нефти, о котором я вам рассказывал в прошлый раз.

– Это который вы тушили? Вот странно: такая катастрофа, а послужила толчком, вместо того чтобы отпугнуть.

– В самом деле, странно, – согласился надворный советник. – Тут вообще много странностей.

– Например?

– Например, шумиха вокруг нашей нефти большая, акции майкопских обществ котируются на биржах Лондона, Парижа, Брюсселя и Нью-Йорка. А роста добычи особо и не видать.

– Может быть, желающие покуда делят участки? – предположил сыщик.

– Их уже растащили по разным обществам. Бум пришелся на девятый год, когда бил фонтан. И на десятый. Сказать, сколько я как областной горный инженер выдал разведочных заявок? Тридцать три тысячи! Вот еще цифра: моя канцелярия пропустила через себя бумаг в тридцать пять раз больше, чем до фонтана. В тридцать пять раз! Пришлось четырех письмоводителей дополнительно нанимать, прежние падали от усталости.