Да, кошмар воплотился в реальность. Они нашли тела Андерсонов в квартире, где те жили перед тем, как переехать в деревню.

– Карл перевез их туда после того, как убил на ферме, – продолжал Делакруа. – Положил дочек в кроватки, подоткнул одеяльца, будто бы они заснули. Потом лег рядом с трупом жены на супружескую постель, вскрыл себе вены и умер в обнимку с ней.

Отчет отнюдь не звучал холодно и отстраненно, как это обычно бывает у полицейских, показывающих, что факты насилия уже не затрагивают их.

– То, что мы не нашли кровь Карла Андерсона на ферме, должно было сразу вызвать подозрение, – покачал головой агент.

Они думали, что глава семейства был убит первым, во дворе перед домом, а уже потом Энигма направился в дом довершить начатое. Отсутствие следов крови на земле приписали дождю, который лил большую часть ночи.

– Теперь мы будем вынуждены пересмотреть роль татуированного человека, – огорченно заключил полицейский. – Мы должны понять, принимал ли он активное участие в расправе или просто привез Карла вместе с трупами в городской дом, а затем на той же машине поехал на скотобойню, где мы его арестовали благодаря анонимному звонку.

Это предполагало и смягчение наказания, подумала Мила.

Делакруа поднес руку ко лбу.

– Это какое-то безумие, – признался он.

– Вовсе нет, поверь, – сказала Мила, чтобы его подбодрить.

Полицейский заметил фотографию Энигмы у нее в руке, и лицо его посуровело.

– Тебе-то откуда знать? – набросился он на Милу. – Тебя здесь вообще не должно быть. – И добавил, чтобы уязвить больнее: – Ты уже не наша.

До сих пор он вел себя с ней исключительно вежливо. В свете последних событий перемена была понятна, однако Мила не могла позволить кому бы то ни было так грубо искажать реальность.

– Я не хотела, чтобы меня впутывали, мне не нужно ваше распроклятое дело! – возразила она с яростью. – Год назад я сделала свой выбор и навсегда покончила со всем этим дерьмом. Вы сами меня втянули.

Делакруа ткнул в нее пальцем:

– Не мы, а Шаттон. Мы тебя сюда не звали.

Мила рассмеялась:

– Я-то думала, что в вашей паре Бауэр – кусок дерьма.

Делакруа промолчал.

– Я буду счастлива объяснить вам, что произошло, а потом покину вас навсегда, и можете дальше сами распутывать ваше драгоценное дело.

– Что бы ты ни сказала, две девочки и женщина погибли от руки того, кто должен был их защищать! – вспылил полицейский. – Единственный, кому пойдет на пользу твое вмешательство, – это Энигма, ему, наверное, изменят статью: с убийства на соучастие.

– Не думаю, – отрезала Мила, опровергая его слова. – Потому что я знаю, кто он такой.

В кабинете Шаттон, кроме Судьи, присутствовали, разумеется, Коррадини, Бауэр и Делакруа. Мила сидела в центре комнаты, все прочие стояли вокруг, ожидая ответов.

– То, куда я попала через компьютер Тимми Джексона, было чем-то вроде… воспроизведения.

– Не понимаю, – сказала Судья. – Было это реальным или нет?

– Было… Точнее, стало реальным впоследствии.

Мила силилась объяснить то, что увидела. Вернее, пережила. Это было непросто, ведь после того, как ее отключили помимо ее воли, ей так и не удалось получить доступ к этой странной программе.

– Карл Андерсон вошел в некую виртуальную реальность, точную копию мира, который нас окружает. – Только более мрачную, призрачную, вспомнила Мила, но не стала об этом говорить. – Я еще не разобралась, как именно она работает, но это нечто вроде видеоигры онлайн.

– Видеоигры? – Бауэр закатил глаза.

– Игры, в которой человек реализует свои запретные желания, испытывает себя, свою природу.

Тимми Джексон, например, отважился стать граффитистом и совершить акт вандализма, расписав вагон поезда в метро.

– Игры, в которой можно попробовать стать кем-то другим, хотя бы и убийцей, – продолжала Мила. – Думаю, со временем Карл Андерсон действительно превратился в персонаж, которого представлял.

Кто знает, сколько раз Карл осуществлял в видеоигре эту фантазию – уничтожение собственной семьи.

– Когда он это осознал, было уже слишком поздно.

Бесполезно было покидать город, бросив все. Демон, от которого он убегал, таился внутри него.

– Я так и не поняла, какую роль играет Энигма, – заметила Шаттон, снова употребляя прозвище, которое сама запретила произносить.

– Карл Андерсон встретил Энигму в этой видеоигре.

– А что, разве в такие игры кто-то может войти со стороны? – недоуменно вопросил Коррадини.

Милу окружало сплошное недоверие. Делакруа смотрел на нее, скрестив руки, и не произносил ни слова.

– Полагаю, да. Будучи там, я ощутила присутствие, – попыталась объяснить Мила.

Посмотри на себя.

– Присутствие? – переспросила Шаттон.

– Да, это случилось перед тем, как меня отсоединили: не могу это описать иначе – у меня сложилось ощущение, будто за мной кто-то наблюдает…

– Ощущение? – фыркнул Бауэр. – Долго мы еще будем слушать этот бред?

Делакруа, которому хотелось дослушать до конца, жестом успокоил его, потом опять сложил руки на груди.

– Энигма и Карл Андерсон познакомились в этой игре, – стояла на своем Мила. – Возможно, вначале игра была для Карла всего лишь развлечением. Но потом он стал совершать поступки, которые не мог объяснить.

– Например, зарезал всю свою семью? – спросила Шаттон, окончательно впав в растерянность.

– Вот именно, – подтвердила Мила. – Когда Карл осознал, что вот-вот переступит опасную черту, воплотит в реальность то, что до сих пор проделывал только в виртуальном мире, он резко прервал контакт с игрой. Но он понимал, что отключить программу недостаточно: что-то проникло вглубь его существа. Некое искушение. Тогда он убедил жену отказаться от роскошной жизни, а главное – от технологий, которые – согласно его логике, уже искаженной, – могут снова вовлечь его в параллельную реальность.

– Какая чушь! – заметил Бауэр.

Мила не обратила на него внимания.

– Энигма, однако, обнаружил, где он укрылся, и на этот раз явился лично. Пока жена звонила в полицию, Карл вышел поговорить с ним. Может, просил оставить его в покое, а может, и не спорил вовсе. А Энигма убедил его завершить начатое в игре: вручил ему серп, взятый из сарая с инструментами, и смотрел, как тот снова заходит в дом… Остальное нам известно.

– Значит, по-твоему, Энигма – кто-то вроде подстрекателя, – вмешался наконец Делакруа.

Мила взглянула на него:

– Энигма ищет нестойких людей, таких, как Карл Андерсон.