Оставалось одно: побыстрее приехать домой и забаррикадироваться изнутри.

Там, по крайней мере, у нее есть пистолет.

Мила снизила скорость, потом рывком, изо всей силы, нажала на педаль газа. «Хендай» чуть сдал назад, потом, повинуясь мотору, совершил прыжок и стремглав покатил по шоссе. Алиса вскрикнула во сне, но не проснулась.

Освещенный фарами асфальт стремительно уходил назад. Мила вцепилась в руль обеими руками: на дороге вдоль озера попадались рискованные повороты, на такой скорости она могла и не вписаться. На первый она въехала слишком стремительно, машина немного накренилась, но выровнялась, даже не съехала на обочину. Следующие повороты получились лучше, Мила заранее была к ним готова.

Пару раз она взглянула в зеркальце заднего вида, пытаясь понять, едет ли следом мотоцикл, но его не было видно. Надеюсь, ты врежешься в дерево, ублюдок, сукин сын.

В ней бушевали попеременно страх и ярость. Она боялась за дочь, но все происходящее ее бесило.

Наконец появился их дом.

Свет над крыльцом зажегся автоматически, как всегда. Мила не могла знать, будут ли они с дочкой там в безопасности, ведь неизвестно, что ждет их внутри.

Но ничего другого не оставалось.

«Хендай» въехал на площадку перед домом, подняв облако пыли. Мила резко затормозила. К счастью, Алиса была пристегнута, но даже толчок не разбудил ее. Бывшая сотрудница Лимба вышла из машины и направилась за дочкой, глядя по сторонам, прислушиваясь, не едет ли кто-то следом. Не услышав рокота мотоцикла, немного успокоилась.

– Ну же, пойдем в дом, – уговаривала она дочку, которая ни в какую не хотела вставать. – Алиса, слышишь меня? Давай вылезай.

Мила кое-как дотащила ее, полусонную, до входа. Открывая дверь ключом, вгляделась в окна. Вроде бы все в порядке, следов вторжения нет.

Переступив порог, тут же заперла за собой дверь. Включила свет, усадила Алису на стул. Похлопала по щекам, стараясь разбудить.

– Алиса, послушай, помоги мне, ладно?

Девочка широко раскрыла глаза:

– Что случилось?

– Нужно проверить, все ли окна и двери заперты.

Что-то не так, догадалась Алиса по тону матери.

– Что случилось? – повторила она, волнуясь.

Объяснять времени не было.

– Не отходи от меня, и все будет хорошо.

Мила схватила кочергу, стоявшую у камина, и они обежали весь дом. Задняя дверь и окна первого этажа были заперты изнутри, никаких следов проникновения. Потом поднялись наверх, в спальни. Мила включила свет: все выглядит таким же, как и утром, когда они уезжали. Мила бросилась к тумбочке, где держала пистолет: убедилась, что он заряжен, и с ним в руках почувствовала себя куда лучше, чем с кочергой.

Снаружи тоже все было спокойно: о мотоциклисте ни слуху ни духу. Мила обошла весь дом по периметру, выглядывая в окна. Липы мирно колыхались на ветру – костистые руки, извивающиеся в танце на фоне черного неба. Озеро и ночь слились воедино, и мостки, казалось, подвешены в пустоте. Тени в лесу, между деревьев, обманывали глаз, Мила боялась, что с минуты на минуту одна из них выступит вперед и превратится в человеческую фигуру.

В доме старый сотовый телефон поймал сигнал, Мила подумала, что надо срочно позвонить в полицию. Прежде чем сделать звонок, она повернулась к Алисе:

– Ступай, пожалуйста, наверх.

– Зачем? – возмутилась девочка.

Там безопаснее, но об этом лучше не говорить. На мгновение ей пришла на ум Фрида Андерсон, ее отчаянная попытка защитить двойняшек, отведя их на верхний этаж. Ей не удалось помешать мужу подняться по лестнице и устроить бойню.

Но у Милы был пистолет. Годы опыта подсказывали ей, что никакой злоумышленник не полезет на рожон, не будет подставляться под выстрелы, даже сумасшедший не станет так рисковать жизнью.

– Ты должна меня слушаться, ясно? – сказала она тоном, не допускавшим возражений.

Алиса захныкала, но подчинилась.

Мила набрала номер местной полиции. Голос в записи попросил подождать. Мила выругалась. Какое такое важное дело мешает им ответить на срочный вызов? Она сбросила звонок и собиралась уже звонить в Управление, но застыла, снова увидев Алису на лестнице.

– Я ведь тебе велела…

– Знаю, – прервала ее девочка со странной улыбкой на лице.

Это вызвало у Милы подозрения.

– Что с тобой такое? – спросила она дочь.

– Ты не поверишь! – выпалила малышка; глаза у нее блестели. – Папа приехал забрать меня.

У Милы перехватило дыхание: Алиса даже не знала, как выглядит ее отец; единственный раз, когда они посещали больницу, девочка была слишком мала.

– Где он сейчас? – спросила Мила, стараясь не напугать ее.

– Наверху, в моей берлоге.

Она поднялась по лестнице, держа пистолет перед собой. Берлога из одеял была единственным местом, которое она не проверила. Но если это не галлюцинация Алисы, каким образом кто-то мог проникнуть в дом?

Мила поклялась себе, что, если это очередная дочкина фантазия, она накажет девчонку так, как до сих пор никогда не наказывала. И к черту чувство вины, в задницу рассуждения о том, какая она плохая мать!

Она поднялась на самый верх, на маленькую площадку перед дверью на чердак, и остановилась перед берлогой из одеял, развешенных на веревках и скрепленных бельевыми прищепками.

Вход закрывал плед в красную и зеленую клетку.

Мила медленно подошла, чувствуя себя полной дурой. Дубовый паркет скрипел под ее шагами. От малейшего звука ее пробирала дрожь, как от удара током.

Она протянула руку к пледу, замещавшему собой дверь, взялась за край, ощущая под пальцами мягкую ткань. Сдвинула его рывком, одновременно целясь из пистолета.

Внутри – кромешная тьма, призраки, детские страхи. Черт бы побрал Алису, она получит свое! Мила уже готова была отойти, но вдруг замерла.

Чьи-то глаза смотрели из темноты.

11

Холод раннего утра привел ее в чувство.

Открыв глаза, Мила увидела над собой потолок гостиной. Она лежала на дубовом паркете, раскинув руки и ноги. Что я здесь делаю? – сразу возник вопрос: так при пробуждении сразу пытаешься припомнить ночные сны.

Она ничего не помнила. Но до сих пор сжимала в руке пистолет.

Попыталась подняться: голова кружилась, все тело ломило. За окнами занималась заря, заливая комнату розовым светом, а над озером стелился легкий туман.

Из кухни доносился грохот и звон. Кастрюли, тарелки и бокалы. Алиса, наверное, уже встала. Опять я не приготовила ей завтрак. И Финци, должно быть, вернулась оголодавшая.