— Что случилось, Сема? — поинтересовался новичок в раздевалке.

— Двух официантов вчера загребли, — шепотом ответил тот.

— Арестовали, что ли?

— Ну да.

— Да когда же? Ведь работали до позднего вечера!

— Вечером и арестовали, когда те возвращались домой.

— Так за что же их взяли-то? — недоумевал Сашка. — Или пьяные были?

Семен отмахнулся.

— Да какие пьяные, сучий городовой! Банкет вчера в «Шкатулке» происходил. Половина гостей не пришла. На столе много чего несъеденного осталось. Официанты собрали все это с собой и попались мусорам.

— Так что же тут такого? — продолжал пылить Александр. — Не своровали же! Я вот тоже четыре дня ношу домой недоеденные блюда. Не выбрасывать же такое добро на помойку! Чай не в сытые годы живем!

— Так-то оно так, — произнес Семен. — Да мусорам же не докажешь. Идут непонятные личности со свертками, в которых хорошая еда. Купить такую ночью нельзя, значит, они ее украли.

Это было лишь начало. Недосчитавшись двоих сотрудников, Разгуляев моментально перераспределил силы, поставил на «Шкатулку» Семена и новичка Аверьянова. Брешь, образовавшуюся в большом зале, он залатал другими официантами.

В «Шкатулке» с утра не было ни одного посетителя, однако Семену с Александром пришлось там побегать, наводя полный порядок. Дождавшись, когда просохнут вымытые полы, они поменяли скатерти, протерли стулья, разложили приборы, салфетки, расставили рюмки, фужеры, солонки, перечницы, горчичницы, емкости с соусами и уксусом, принесли со склада десяток бутылок нарзана и лимонада.

— Для кого стараемся, Сема? — суетясь, поинтересовался Александр.

— Обедать придут. Заказано, — коротко и неконкретно ответил тот.

После полудня в заведение и вправду заявились четверо мужчин. Самому молодому лет двадцать пять, старшему — под пятьдесят. Одеты прилично, но с наколками и с цепкими, тяжелыми взглядами. Дорогу они знали, ни с кем не здороваясь, прямиком прошли в «Шкатулку», расселись вокруг стола.

Семену хватило одной секунды, чтобы из вальяжного расслабленного барина превратиться в подобострастного лакея. Заказ он принимал сам, новичок при этом топтался в дверях кабинета. Блюда подносили оба.

Обслуживая странную компанию, Васильков несколько раз ловил на себе подозрительные взгляды. Когда он заходил в «Шкатулку», разговор между мужчинами прерывался.

— Серьезные дядечки. Видать, начальство? — осторожно поинтересовался он у напарника, когда в обслуживании образовался крохотный перерыв.

Тот усмехнулся.

— Бери выше, Сашок. Это блатные. Пошли, скоро первые блюда подавать.

Под холодную закуску гости выкушали два полулитровых графина беленькой. Настроение их заметно улучшилось, а осторожность, заставлявшая замолкать при появлении новенького официанта, слегка притупилась. Когда Сема с Сашкой притаранили в «Шкатулку» два подноса с первыми блюдами и подавали кому солянку, кому уху, самый возрастной мужичок восточной наружности распинался скрипучим голосом про какую-то сберкассу, про автобус, Сокольники и берег Яузы. Покончив с первым блюдом, этот восточный товарищ приказал Семену принести еще литр водки, который честная компания прикончила под горячее.

Васильков быстро смекнул, что гости «Шкатулки» — самые натуральные бандиты. Говорило об этом многое. И суровая блатная речь, и темы разговоров, и предельно простые заказы. Ресторанное меню изобиловало разнообразной экзотикой, а эти граждане предпочитали водку, селедку, соленые огурчики, маринованные грибы. Из первых блюд они заказали украинский борщ, уху и солянку, из вторых — гуляш из говядины с подливой, свиные ребра, котлеты из смешанного фарша. Из гарниров гости выбрали гречку и отварной картофель под зеленым луком. Один, самый молодой, на десерт заказал два заварных пирожных. Он слопал их и попросил еще одно.

Под конец обеда никто из этой компании на нового официанта внимания не обращал. Тот уже примелькался, да и повода не давал, занимался своими делами, зенками ни в кого не стрелял, уши не топырил.

Обедали дорогие гости долго, пили размеренно, небольшими рюмками, мешая трапезу с разговорами. Обслуживая четверку дружков, Васильков понял, почему этот кабинет прозвали «Шкатулкой». Стоило покинуть его пределы и прикрыть за собой толстую дверь, как создавалось впечатление, будто внутри никого нет. Даже если бы в «Шкатулке» пел и плясал цыганский табор, то ни один звук не проник бы в коридор. Должно быть, это помещение специально предназначалось для людей, желающих посекретничать, побыть вдали от посторонних глаз и ушей.

Когда Александр получил повторный заказ от самого молодого гостя и отправился в кондитерский цех за третьим пирожным, в противоположном конце коридора вдруг поднялся непонятный шум. Кто-то кричал на кухне, суетился и бегал возле раздачи.

Из-за поворота выскочил Семен.

— Облава, Сашок! Мусора подкатили к ресторану! — истерично прошептал он.

Лицо его было цвета потолочной побелки, взгляд беспомощно метался.

— Как теперь быть-то, сучий городовой?! Что делать, а?!

— А что вы в таких случаях делаете? — спокойно спросил новичок.

Он не совсем понимал, в чем они провинились и почему должны опасаться милицейской облавы.

Семен нервно выпалил:

— Да не было при мне таких случаев! Спасать нужно гостей из «Шкатулки»! Нельзя им с мусорами встречаться! Пойдем, проверим служебный вход.

Они метнулись к дальнему входу, где днем по обычаю дежурил охранник.

— Куда?! — зашипел тот, заметив официантов. — Менты за дверью! Уже стучали два раза.

Это известие окончательно подкосило Семена. Руки его тряслись, он топтался на месте и не знал, что же предпринять дальше. Васильков решил, что сейчас самое время проявить инициативу.

— Не отпирай замок еще пару минут, — тихо сказал он охраннику. — Скажешь, что отлучался по малой нужде. — Александр дернул Семку за рукав. — Быстро за мной!

Официантам и другой обслуге из «Гранда» разрешалось курить на улице у служебного входа либо у открытых окон двух раздевалок, мужской и женской. Свободных минуток для курения у Василькова набиралось немного, проводить их он предпочитал в раздевалке.

Смоля папироску у приоткрытой оконной створки, Александр не раз наблюдал, как старенькая бабушка кормила стаю бездомных кошек. Окна раздевалки выходили в небольшой закрытый дворик, поросший старым вишняком и диким кустарником. Бабушка в сером застиранном фартуке и платочке, повязанном поверх седых волос, появлялась на заднем крыльце своего домика. В руках она держала чугунок, наполненный каким-то варевом. Десяток кошек сидели под кустами, ждали. Завидев кормилицу, они со всех лап бросались к ней. Серая, рыжая, белая с черными пятнами, полосатая.

Бабушка наклонялась, поправляла блюдца, выстраивала их ровным рядком и раскладывала ложкой месиво.