Пулеметы затихли, но снопы яркого света продолжали беззвучно скользить поблизости. Иван добрался до товарища, обхватил его руками, навалился. Да где там! Сидоренко рядом с ним выглядел богатырем, в плечах был шире и весил пуда на три больше. Он дернулся, сломал вешку, торчащую в земле, и оказался за пределами безопасного коридора.

Васильков отправил на помощь Ивану еще двух бойцов, но те не успели. В темноте грохнул взрыв. Опять застучали пулеметы, ночную тьму прорезали огненные трассы.

Теперь разведчики не стали вжиматься в землю. Они схватили своих раненых товарищей и поволокли их к первой линии окопов.

То обстоятельство, что они добрались до своих в целости и сохранности, было похоже на чудо. Васильков выкрикнул пароль, помог сержанту подтащить Ивана к окопу, перемахнул через бруствер, упал на дно окопа, отдышался.

Сидоренко и Старцева разведчики передали в руки санинструкторам, те сразу переправили их в ближайший прифронтовой госпиталь.

Через час Васильков докладывал в штабе дивизии о результатах рейда разведгруппы, а на следующий день уже готовился к новой вылазке. Фронтовые будни шли своим чередом, и о судьбе друга он так ничего и не узнал, хотя много раз пытался это сделать через медицинскую службу и полкового комиссара.

В окрестностях города Рыльска готовилось масштабное контрнаступление, посему начальству было не до взводных. Медики тоже работали в поте лица, не знали, куда отправляли раненых из прифронтовых госпиталей.

Лишь через год офицер, проходивший лечение в эвакогоспитале, расположенном в городе Мичуринске, поведал Василькову о встрече там со Старцевым. У одессита Сидоренко и Ивана Старцева были довольно сложные ранения. Оба они были отправлены в Мичуринск на следующий день после возвращения группы разведчиков с задания.

Могучий организм одессита без проблем справился с проникающим ранением. Сидоренко прошел полный курс лечения и реабилитации, побывал в краткосрочном отпуске и снова отправился на фронт.

С Иваном вышло иначе. Осколки противопехотной мины здорово искалечили его ногу, раздробили кости и суставы, разорвали связки и мышцы. После парочки операций военные врачи вознамерились ампутировать ногу едва ли не по колено. Однако один из них настоял на продолжении лечения. В результате Старцев лишился только нескольких костей ступни.

Перед выпиской из госпиталя Иван получил орден «Красной звезды» и новенькие деревянные костыли, ибо передвигаться без этаких вот вспомогательных приспособлений первое время просто не мог. Осенью сорок третьего он вернулся в родную Москву и почти сразу отправился в отдел кадров МУРа. Старцев хотел быть в самой гуще событий, по-прежнему рисковать и бороться с противником, пусть и живущим в одном с ним городе.

В начале Великой Отечественной войны на фронт было отправлено более половины сотрудников московской милиции. В общей сложности из участковых, следователей, оперативников и пожарных было сформировано пятнадцать стрелковых дивизий НКВД, успешно воевавших на разных фронтах.

На освободившиеся должности брали пожилых мужчин или женщин, но это не давало особого эффекта. Ведь этим людям приходилось выполнять двойную работу: искоренять расплодившийся бандитизм и уничтожать фашистских диверсантов. Поэтому уже в 1942 году на службу в московскую милицию начали охотно брать офицеров, старшин и сержантов, комиссованных из армии.

Так Иван Старцев и стал сотрудником МУРа.

Все сотрудники группы Старцева занимались своими делами, стремились хоть немного приблизить разгром обнаглевшей банды. Каждый из них при этом время от времени поглядывал на часы. За работой минул обед, близился вечер, а вестей от Константина Кима по-прежнему не было. Черный телефонный аппарат упрямо молчал с самого утра.

Сильнее других переживал Иван Харитонович. Виду он старался не показывать, однако коллеги все замечали и понимали, насколько ему тяжело.

Неуловимая банда на протяжении последнего месяца появлялась и оставляла кровавые следы то в центре Москвы, то на ее окраинах. Действия бандитов невозможно было просчитать — сберкассы, рабочие артели, ювелирные, продуктовые и галантерейные магазины, ломбарды. Погиб молодой оперативник Аркадий, исполнявший роль таксиста. Теперь вот еще прибавилась и продовольственная база Северного вокзала.

Начальство серчало и торопило, потому как над ним имелось другое, куда более высокое. Оно тоже негодовало.

Каждое утро, приходя на короткое совещание в кабинет комиссара Урусова, Старцев докладывал ему о ходе оперативного расследования.

И каждое утро комиссар поторапливал:

— Прошу вас ускорить работу, Иван Харитонович. Никаких организованных банд в столице Советского Союза быть не должно.

Иван и сам отлично понимал, что крупная, вооруженная и хорошо организованная банда в Москве — нонсенс, который никто долго терпеть не будет. Подобное еще как-то объяснялось в трудное военное время, но сейчас на дворе стоял июнь сорок пятого, война уж месяц как закончилась.

Если в самое ближайшее время банду не удастся ликвидировать силами Московского уголовного розыска, то руководство страны подключит к ее уничтожению спецподразделения НКВД и армии. Разумеется, с этой задачей они справятся. Но, во‐первых, эти структуры плохо приспособлены для подобной работы. Они привыкли полагаться в первую очередь на силу, поэтому наверняка будут жертвы среди мирного населения. Во-вторых, серьезно пострадает репутация МУРа.

По приказу Старцева в дневное время Константин Ким должен был обходить все милицейские учреждения столицы за версту, в управлении на Петровке появляться вечером, а то и вовсе докладывать о новостях по телефону.

«Это нужно для того, чтобы все было чисто, — объяснил тогда свой приказ Иван. — Я не исключаю, что бандиты установят слежку за Васильковым и за теми людьми, которые будут замечены рядом с ним. Так что, Костя, будь предельно внимательным и осторожным, иначе подведешь под монастырь товарища, да и сам пострадаешь».

Костя появился в управлении, когда на улице стемнело. Ввалившись в кабинет, он поздоровался с товарищами и тут же кинулся к чайнику, стоявшему на остывшей электрической плитке. Пока он залпом осушал кружку, по его довольной физиономии товарищи поняли, что внедрение идет нормально.

Парень вернул на место пустую кружку, шумно выдохнул, вытер губы и доложил:

— Сегодня утром Александр Иванович и его липовый дядька отправились в ресторан «Гранд».

Эта новость вмиг преобразила лица сыщиков.

— Так! — Старцев от радости потер ладони. — Продолжай.

— К служебному входу ресторана они прибыли ровно в восемь. Внутри заведения пробыли около часа, покинули его в хорошем расположении духа, из чего можно сделать вывод о том, что нашего коллегу приняли на работу.

Иван тут же позабыл о болевшей ноге и принялся расхаживать по кабинету.

Сам он объяснял свои прогулки меж столов так: «Мысль вместе со мной не стоит на месте, а потому лучше думается».