Молодая китаянка (вроде) в длинных черных одеждах, наштукатуренная, как стена в старом доме, медленно меняла позы под аккомпанемент тягучей музыки, исполняемой на каком-то струнном инструменте вроде длинных гуслей. Длинные и широкие рукава ее одеяния то взлетали над головой, то закрывали лицо, то взметывались в стороны, как крылья огромной птицы.

Публику, впрочем, этот танец, завораживал. Большая часть мужчин — не бедных крестьян, таких тут просто не было, а вполне состоятельных господ в хорошей одежде — без отрыва пялились на эту пантомиму. Некоторые со значением кивали, дескать, да, хороша чертовка, вон как отжигает!

Обежав глазами зал, я своих командиров не нашел. Зато увидел спешащую ко мне женщину лет сорока-пятидесяти, в богатом платье зеленого цвета с голубыми вставками. Волосы у дамы были собраны в чертовски сложную прическу — из черных, не тронутых еще сединой волос торчало несколько спиц и гребней.

— Сам Белый Тигр почтил мое заведение своим визитом, — с почтением произнесла женщина и глубоко поклонилась. — Добро пожаловать, господин Вэнь. Меня зовут Фа Аньян, владелица «Крыла Феникса».

Я ответил на поклон кивком.

— Госпожа Фа, у вас отдыхают два моих командира… — начал было я, но женщина меня остановила, приложив палец ко рту.

— Оба они сейчас заняты, господин, — с абсолютно серьезным выражением лица произнесла она. — Я сделаю все, чтобы они без конфуза узнали о твоем визите и скорейшим образом составили тебе компанию. Пока же, прошу, присядь здесь, выпей вина и посмотри выступление красавицы Жу Ли.

Я даже головой затряс, услышав имя танцовщицы. Жули, серьезно? Я что, во французский бордель зашел? Но удержался, не заржал, хотя очень хотелось. Вместо этого кивнул, уселся за предложенный мне столик — неподалеку от сцены, отгороженный от общего зала тяжелой портьерой. Дождался, пока юркая официантка поставит на стол чайник вина, и собрался было налить себе немного, как вновь возникла Фа Аньян.

— Позволь мне прислуживать тебе, пока твои друзья не вернулись, — с еще одним глубоким поклоном сказала она.

Я просто кивнул — китайские церемонии уже начинали раздражать. Поднял чашку, куда владелица «Феникса» налила подогретого вина, сделал маленький глоток. А ничего так! Сливовое, похоже. Сладкое, терпкое, похоже одновременно на сок и на глинтвейн.

Итак, я здесь. Сейчас дождусь Гань Нина и попрошу его помочь мне влюбить в себя дочку южного аристократа, которую я прилюдно оскорбил, сам того не зная. Даже когда в своей голове такое проговариваешь, звучит чудовищно, а как будет, когда вслух скажу? Типа, Нин, старина, тут такое дело… Я накосячил с дочкой семейства Чэн, а у них знаешь сколько войск? В общем, надо как-то разрулить. Учитывая твой богатый потаскунский опыт, мог бы ты меня научить, как склеить принцессу за двадцать четыре часа?

Боги настоящие и придуманные! На что я вообще надеюсь? Мне же ее надо не в постель затащить, а увлечь! Заставить испытать какие-то эмоции, чувства. Чем мне тут поможет человек, который клеит женщин фразами «духи джунглей благоволят крикам во время секса»? Что он может мне посоветовать? «Подойди к ней в упор, загляни в глаза и скажи: “Я старый солдат и не знаю слов любви. Но когда я увидел вас…”»

Минута тянулась за минутой, первую чашку вина сменила вторая, а танцовщица Жули поменяла позу еще раз шесть-семь. Хозяйка «Феникса» молчала, видя, что я к разговорам не расположен, а Бык с Пиратом все не шли и не шли. Я начал потихоньку впадать отчаяние. Не такое, когда бегаешь кругами и кричишь «все пропало», а молчаливое. Любая мысль заканчивалась единственным возможным выводом — у меня не получится. Я не смогу. Мне конец.

А я ведь только начал тут приживаться!

— Господин чем-то опечален, — произнесла трактирщица. Не спросила, а просто отметила очевидный для нее факт.

Я кивнул. Опечален, да. Хорошее слово. Емкое. Ни прибавить, ни убавить.

— И причина твоей печали — женщина.

Ну да, у нее же тут, кроме выпивки, еще и девушек предлагают. Опыта мадам не занимать. Сейчас наверняка последует предложение выбрать одну из ее красавиц, которая махом избавит меня от грустных мыслей. Что, кстати, неплохой вариант. Если уж мне суждено помирать, так хоть оттянусь напоследок.

— Причина печали мужчины — всегда женщина, — продолжила Фа Аньян. — Даже когда мужчина думает, что это не так. Он может считать, что его волнуют деньги или успех в войне, но все в конечном итоге сводится к женщине. Однажды великий архитектор Лояна, Цуан Лэйгун, взял себе ученика. Он вывел его на крышу императорского дворца и обвел рукой раскинувшийся внизу город. Посмотри, сказал он. Все, что ты видишь перед собой, и то, чего ты не способен разглядеть, сделано мужчинами. Ради женщин.

Я невольно хохотнул. Хозяйка была права. Так дела и обстояли. В конечном итоге все сводилось к этому. Один только вопрос — как бы это донести до самих женщин? Точнее, до одной конкретной женщины?

— Она знатная и богатая, — неожиданно для самого себя сказал я. — И я ее крепко обидел по глупости.

Вот зачем я это сказал? Все настолько плохо, что я готов прибегнуть к помощи владелицы кабака, совмещенного с публичным домом? Ну-у… Вообще-то, все именно настолько плохо.

— Знатность и богатство имеют малое значение, — помолчав немного, сказала Фа Аньян. — Мы любим красивые слова и красивые поступки. На самом деле чем выше насест птички, сидящей в золотой клетке, тем больше.

Это типа она имеет в виду, что общество средневекового Китая настолько забито всякими правилами и ограничениями, что цениться будет искренность? Не лишено смысла. И что? Мне теперь пробиваться к Юэлян на прием и там рассказывать о том, как я сожалею о совершенной ошибке?

«В окно залезь!» — посоветовал внутренний голос.

Я шикнул на него. Дебильных советов мне еще не хватало! В окно! Хм-м… В окно…

В этот момент со второго этажа скатились два моих командира. Выглядели они немного обеспокоенно — все-таки начальник заявился в бордель, значит, повод серьезный. И вместе с тем, глядя на них, я не мог избавиться от ощущения, что вижу перед собой двух обожравшихся котов.

— Я оставлю вас, господин, — тут же поднялась хозяйка. И прежде чем я успел что-то сказать, ушла.

— Что-то стряслось, брат? — в полный голос обратился ко мне Лю Юй. Ган Нинь просто молча уселся напротив и придвинул чайник с вином поближе.

А у меня в голове тем временем разворачивался безумный, но от этого еще более притягательный план. Сумасбродный, нарушающий все правила приличия, обычаи патриархального Китая, но тем не менее способный сработать.

Я еще раз всмотрелся в своих капитанов. Здоровяк Юй, с лицом бесхитростным, но неглупым — не приведи Господь кого-то посчитать его простачком. Немолодой, но следящий за собой Нин, бывший пиратом и присягнувший пятнадцатилетнему пацану, который этих пиратов громил. Стоит просить их о помощи и участии в авантюре? Это ведь не война и не спасение Китая — на такое они не подписывались.