Я выдохнула про себя, а вслух сказала:

— Но вместо эо-ри могло бы случиться что-то другое, более опасное.

— Да, могло. Поэтому он будет наказан.

Хальд оглянулся на вспыхнувший экран планшета — пришло оповещение — и, повернувшись ко мне, сказал:

— Эта выходка Малейва могла стоить тебе жизни. Он разблокировал твои потоки махом, сразу. Это очень опасно. Тебе повезло, Кайетана. Пока ты спала, мы сделали тебе блок вне очереди — пришлось. Сегодня можешь отдохнуть в лазарете, а с завтрашнего дня отправишься работать. Если тебе, конечно, не тяжело… — закончил он, проникновенно на меня глядя. — Одно слово — и все для тебя изменится.

«Интересно, какое слово? “Да?” “Согласна?”»

Я выдержала этот взгляд, делая вид, что не замечаю намеков и что последние слова вообще не были произнесены.

— А может, было наоборот? — задумчиво произнес Хальд. — Может, у тебя эо восстановилось первым, и это ты захотела поиграть? Не стоит забывать, по какой статье ты сюда попала.

«Он знает про Доброжелателя», — подумала я, но не показала испуга.

— Может, мои потоки и восстановились первыми, — сказала я твердо, — но я точно никого не провоцировала и не стала бы провоцировать. Игры не по моей части.

— Откуда мне знать, что по твоей части, а что нет? Вдруг ты хитренькая девочка, чья наивная мордашка вводит всех в заблуждение?

— Будь я хитрой, никогда бы не оказалась здесь, — заявила я, чувствуя, как сворачивается в животе тугой узел отвращения. Отвращения к себе, к Хальду, к ситуации в общем…

— Верно, — согласился надзиратель. Дотянувшись до стола, он взял планшет и поднялся. — Отдыхай, пока можешь. И, кстати… я не психокинетик, эо-ри мне недоступно. Покажешь мне, каково это? Ведь для этой близости достаточно, чтобы у одного из партнеров было эо.

Увидев, как вытянулось мое лицо, надзиратель рассмеялся:

— Не волнуйся, до этого момента еще нескоро. Ты ведь у нас надолго здесь, и неизвестно вообще, оставят тебе эо или нет. Ну ладно, расслабься, Кайетана.

Хальд пошел к выходу из лазарета, насвистывая себе под нос. Как только он убрался, я сползла на спину и, закрыв глаза, застонала.

На работу я вышла на следующий день. Работалось плохо: все на меня таращились, как раньше на Найте, от внеочередной инъекции давило в висках и мутило, слабость утомляла. Как только объявили первый перерыв, О-Тайла оказалась рядом. Она помогла мне снять маску и костюм и, едва дождавшись, когда я скину и перчатки, потащила подальше от арестантов.

Когда мы остались в относительном уединении, она в лоб спросила:

— Что ты устроила?

Врать я ненавижу, это меня истощает и мучает, да и мысли предательски разбегаются в стороны, когда приходится выкручиваться. Вздохнув, я сказала:

— Я не хотела с ним ругаться, честно. Просто… так вышло.

— Вышло? — фыркнула апранка. — Все считают, что он на тебя напал! Но я-то знаю, что ты сама к нему пошла, и видок у тебя при этом о-о-о-чень взволнованный был. Вас в полиции учат провокациям, да? Как раздразнить человека, чтобы он сорвался и натворил дел? Надо же планы выполнять, распихивая определенное количество задержанных по участкам!

Я попятилась от О-Тайлы; она попала в точку насчет провокации. Но когда Найте снова появится на мусорке, она захочет с ним поговорить, и тогда правда может вскрыться. Я должна прикрыть себе задницу, раз уж начала все это.

Подняв руку, я показала девушке запястье.

— Смотри! Это Найте сделал, тот самый Найте Малейв, который показался тебя таким приятным! Я всего лишь хотела с ним поговорить, сгладить неловкость, извиниться за то, что так пялилась в первый день… а он сразу пошел в атаку, наговорил всякой мерзости про зависть, про фанаток… Да-да! Он сказал, что я завидую тебе из-за красоты. Насмешливо так сказал, что у меня нет шансов.

О-Тайла нахмурилась.

— Не может быть…

— Конечно, — горько протянула я, — тебе-то ни один мужчина такое не скажет… тебе не понять… Я всего лишь хотела поговорить с ним про шоу, но он возомнил о себе невесть что и меня оскорбил. Естественно, я ему сказала, что никакая он не звезда, а борозда.

— Борозда? — удивилась О-Тайла так же, как удивился этому слову Найте.

— Пустышка, — отмахнулась я и продолжила. — Он тогда схватил меня за руку и сказал, чтобы я больше рот не разевала, права не имею. А потом вдруг навалился на меня и… дальше ничего не помню. Очнулась в лазарете.

— Не может быть, — повторила девушка и головой качнула. — Нет. Ты про кого-то другого рассказываешь.

— Да, я вру, — вскинув голову, запальчиво ответила я. — Мне не терпелось испытать ужасную боль, грохнуться в обморок и рискнуть жизнью, чтобы потом очнуться в лазарете и три часа объясняться перед старшим надзирателем! Еще я очень хотела получить новую отметку в личное дело и получить гарантии, что выйду отсюда нескоро и без эо!

Выговорив это, я отвернулась от О-Тайлы и пошла, куда глаза глядят, а глядели они в сторону туалетов. Щеки мои горели, волны страха разливались по спине. Если я солгала неубедительно, она потом расспросит Найте, и тогда мне несдобровать. А если…

— Тана! Постой!

Я остановилась. Апранка догнала меня, обогнула и заговорила:

— Прости. Найте уже попадал в изолятор, еще до тебя, да и на мусорке очутился не просто так. Это какой уже по счету промах… А тебе итак несладко здесь, чтобы рисковать. Прости.

— Да ничего, — протянула я. — Сама в шоке.

На этот раз я не солгала. Я действительно в шоке.

Тана

Арестанты преисполнились ко мне еще большим презрением и, хотя меня больше не трогали как тогда, в спальне, я все равно ощущала себя битой. В конце концов, косые взгляды, пересуды и бойкот ранят не меньше, чем кулаки, а то и больше. Токи всегда демонстративно замолкала, стоило мне оказаться рядом, и вся ее компания дружно от меня отворачивалась. Ходить в столовую стало для меня пыткой. Во-первых, сложно было найти свободный стол, потому что арестанты специально рассаживались так, чтобы персонам нон грата вроде меня приходилось ждать с подносом у автомата раздачи. Во-вторых, с подачи Марлы и после случая с Найте за мной закрепилась репутация беспринципной продавушки, то есть женщины, которая продает себя в обмен на деньги, блага, положение. Я оказалась точно в таком же положении, что и О-Тайла, с той лишь разницей, что у меня пока был «покровитель». Имя Хальда отлично охраняло меня от домогательств, но я знала, что как только старшему надзирателю наскучит со мной играть или он — Звезды, не допусти! — получит от меня, что хочет, я стану таким же лакомым кусочком для арестантов, как и красотка-апранка.

Это меня и страшило, и нервировало. Для меня стали сюрпризом собственная беззащитность перед Хальдом и уязвимость перед бойкотом.