Рафаил дернул мой подбородок вверх, хотя самого Рафаила рядом я не различала. Я взглянула и обмерла.

…Отсюда, со дна, я увидела раскинувшееся над водой звёздное небо! Это небо нельзя было спутать ни с чем! Это было небо моего мира, со знакомыми мне с детства созвездиями. Воздух! От волнения я выпустила слишком много воздуха! Он поймал мой рот, и вдул мне ещё немного кислорода. А я не могла оторвать глаз, забыв и о холоде, и о демоне. Частичка такого родного и знакомого, влекла меня, сея в душе мученическую ностальгию. И почувствовав это, демон тут же потянул меня вверх, заставляя всплыть на поверхность. И звёзды сразу же пропали. Над нами снова нависало всё та же беспросветная темная мгла. Мираж исчез, а печаль усилилась.

— Что это было? Как? — я снова забыла, что из-за водопада меня не слышно, а Рафаил и так знает, о чем я хочу его спросить. Поддерживая меня за талию, он увлекал меня к берегу. Дальше, схватив за руку, демон потащил меня к каким-то пещерам. Неожиданно рядом вспыхнул огонь.

Огонь! Его я тоже хотела увидеть. Жертвы в колонии жарили своё мясо на раскаленных камнях, которые соприкасались, с протекающей под горой лавой.

При свете костра я рассмотрела маленькую пещерку, с низким потолком. Рафаил стоял радом со мной. На стенах прыгали и изгибались наши тени.

— Это ведь была не иллюзия? — снова спросила я.

— Это …своего рода, окно в нейтральную зону. Да, это было небо твоего мира. Оно было настоящим, как и этот костёр. Сначала ведь тебе понравилось, но эти ваши человеческие эмоции.

— Боишься, что испортиться вкус. Уговор есть уговор. Мне действительно было приятно, хоть что-то увидеть оттуда. — Прошептала я, мысленно отгоняя боль. Сегодня, как ни крути, попытки демона вызывали во мне лишь тоску по прошлому.

У него был ещё один вариант. И я знала, что он им воспользуется, потому что ему хотелось пить.

Да, именно так он и поступил. Не произнося ни слова. Его руки коснулись моих плеч, и мой мокрый балахон упал к моим ногам. Переступив через него, я повернулась лицом к Рафаилу, чьи руки уже тянули меня к себе.

Ни его поцелуи, ни его прикосновения, не был мне неприятны. Ведь он хотел почувствовать моё удовольствие, поэтому его ласки были неторопливыми и нежными. С каждым касанием его подрагивающих губ к моей прохладной коже, на моём теле будто оставались раскаленные следы, которые разгорались съедающим меня пламенем.

Если я умру, то пусть от ласки …демона.

Мои руки хаотично скользили по его безупречному телу, дыхание сбивалось, а когда его пальцы касались низа моего живота, я вообще забыла, что дышать необходимо. Моя тень расплавилась и приклеилась к нему, к этим жадным зовущим губам, сильным рукам.

Была ли это моя страсть, или мне её внушил демон, но я безумно хотела его, и он не задержался, чтобы исполнить и это моё желание. А в миг наивысшего блаженства, когда вокруг всё взмыло и перестало существовать, он пил мою душу, сливая два своих наслаждения воедино.

Я не знаю, сколько прошло времени. Когда я пришла в себя, я всё так же оставалась обнаженной, но лежала на чем-то мягком, брошенном на пол пещеры. Огонь в костре мирно потрескивал, никакие другие звуки больше не вмешивались, было тепло и удивительно спокойно. Шевельнувшись, я обнаружила рядом с собой лежащего Рафаила, он лежал сбоку, приподнявшись на локте, демон, усмехаясь, рассматривал меня. Я улыбнулась ему так, как, наверное, улыбнулась бы мужчине, с которым я провела незабываемые минуты.

— А вот теперь я хочу есть, — прошептала я и закрыла глаза.

— Открывай! — прозвучало через несколько секунд. Он уже сидел, поджав под себя ноги, и держал в руках два предмета. Пакет с шоколадным печеньем и бутылочку йогурта. Обычные земные продукты, от которых я чуть не потеряла сознание.

Такая странная сцена, немыслимая, не поддающаяся определению ситуация. Я тихо шуршу пакетом, возле меня в маленькой пещере сидит не вяжущееся с реальностью существо, сверхъестественно красивое, его длинные черные волосы небрежно рассыпаны по сильным плечам, и только его глаза, неотрывно следящие за мной, выдают его нечеловеческую суть, маленькие красные точки вместо зрачков. Огонь освещает наши обнаженные тела. И меня совершенно не смущает, что недавно я предалась плотской любви с этим адски прекрасным созданием, что в любую секунду он может просто взять и забрать мою душу. Мне …я не знаю, как это объяснить, мне было …хорошо с ним. И пусть он слышит, о чем я думаю, мне всё равно!

— Хотел уточнить за прошлый раз, я не сбегаю, а поступаю благоразумно, — вставил он ни с того ни с сего.

— Кстати, тоже феноменальная фраза — благоразумный демон! Это что-то новое!

Я жевала. Он молчал.

— Ты же знаешь, о чем я хочу ещё тебя спросить? О том, о чем даже сама боюсь думать. — Я подняла на него глаза.

— Ну? Озвучь.

— Так …будет всегда? Просто, …я не знаю, из какого пальца можно высосать радость здесь через год или два, когда перед тобой маячит одна безысходность. …Я боюсь сойти с ума. Ведь со временем, даже ласки потеряют вкус. И что будет … потом? Только не нужно благоразумно уходить от ответа.

— Охота уже началась, и я не знаю, в какое русло она повернет. Тебе станет легче, если я скажу, что убью тебя, как только ты мне надоешь? — его речь была правильной и неторопливой. Каждое слово произносилось с особым изяществом, но в его голосе уже сквозила холодность и безразличие. Но это меня не останавливало. Я уже знала, что он быстро может меняться, как внешне, так и эмоционально.

— Если бы только знал, …каково это быть жертвой, …игрушкой для забавы. Сильные никогда не поймут слабых, как сытые — голодных. Это очень ужасно, когда чьё-то страдание насыщает кого-то.

— Ты можешь не договаривать! Я скажу за тебя! — было слышно, и даже видно по его лицу, что это нервирует его. — Это зло! Это тьма! А знаешь, почему существует мрак? Чтобы люди могли отличать свет! Для сравнения. И каждый выбирает свой путь, украсть — не украсть, убить — пожалеть. Но, в основном, мотивы людей выстраивают слишком сложные модели, за свою жизнь они бросаются то к светлым, то к темным. То, что есть здесь этого не изменить, я уже объяснял, как все сюда попали. И вызвать у меня жалость у тебя не получиться! Ты же не знаешь, каково это, когда в тебе один лишь мрак, и ты дышишь злобой, она просто течет по твоим венам. Тебе противен свет, а слух ласкает лишь испуганный крик. Когда ты не различаешь красок, а единственный вкус — это горечь. Я же не прошу понять и пожалеть меня! А то, что со мной происходит, …через что я пью твою душу — в моём мире назвали бы страшным пороком, проклятьем. Остальные демоны стали бы презирать меня и желать уничтожить! Я чувствую себя сдвинувшимся изгоем и отступником, но в тоже время ничего не могу поделать. Меня захватила эта пагубная страсть! Я стал получать удовольствие, только когда пью радостную душу! Ты даже не представляешь, какой это кошмар для меня! Меня даже светлые отвергнут, да я к ним и не стремлюсь. Наверное, нужно пытаться бороться с этой вредной привычкой!