за повод уздечки. Повернул коня и направил его прямо на звук. Всадники миновали ещё двести или триста саженей и увидели свой орнитоптер. Вернее сказать, то, что осталось от некогда прекрасной машины.

Приближаясь к земле, аппарат врезался в крону высокого дерева. Тотчас утратил способность летать, и упал с большой высоты. Собранный из тоненьких реек, каркас был очень хрупким, как скорлупа у яйца.

Он не вынес такого удара о твёрдую почву. Мгновенно разрушился и превратился в острые мелкие щепки. Дорогущий англицкий шёлк изорвался в мелкие клочья и свисал неопрятными прядями, с остатков конструкции.

Прочно привязанный к раме ремнями, Семён не мог спрыгнуть с неё и зацепиться за ближайшую ветку. Поэтому, он рухнул вниз вместе с погибшей машиной. Так что, кузнец пострадал не только от столкновения с деревом, но и поранился от ударов о толстые сучья, встретившиеся ему на пути.

Теперь бедный коваль лежал под обломками орнитоптера. Походил на истрёпанную тряпичную куклу и тихо стонал. Прохор с Акимом спрыгнули с седёл коней. Привязали поводья к ближайшим стволам и бросились оказывать помощь пострадавшему парню. Иначе он мог быстро погибнуть у них на глазах.

А дел у них оказалось немало. Нужно было наложить на тело Семёна тугие жгуты и повязки. Остановить ярко-алую кровь, бегущую из множества ран и пристроить лубки на сломанные руки и ноги. Причём, сделать всё это, как можно скорее.

В ход пошли кушаки и рубахи, изорванные в широкие ленты. К ним присоеденились куски плотного шёлка и другие обломки машины. Когда мужики справились с тяжёлой работой, они поняли, что не стоит терять драгоценное время и «гонять» в село за телегой. Пришлось взяться за устройство простой волокуши.

Хорошо, что Прохор имел большой складной нож, который всегда носил при себе. Вместе с Акимом, он нашёл пару тонких деревьев, толщиною с девичью руку и подрезал их у самого корня.

Затем, оба мастера навалились на стволики юных дубочков и легко их сломали. Отделили верхушки, очистили от множества веток и получили две слеги, каждая длинною в пару сажень. Остатками драгоценного щёлка связали эти оглобли, в нечто похожее на носилки с длинными ручками. Прикрепили один конец к седлу лошади, а второй остался лежать на траве.

Подвели незатейливый «транспорт» к Семёну. Подняли увечного парня с земли и устроили на покатой лежанке, головою по ходу движения. Хорошо, что кузнец лишился сознания при своём приземлении. Иначе все эти движения могли причинить ему жуткую боль.

Наконец, всё было готово. Аким взял двух лошадей под уздцы. Повернулся в сторону барского дома. Тронул с места животных и, лавируя между высоких деревьев, повёл их в поводу. Прохор двигался следом. Шёл вровень с трясущейся неудобной «повозкой» и следил за тем, чтобы летун не свалился в дороге.

Как это ни странно, но Прохор с Акимом и раненым ковалем прибыли к барскому дому чуть раньше, чем вся остальная компания. Увидев «железную птицу», дворяне зело испугались. Свалились с отличных высоких коней и сильно расшиблись о землю. Поэтому, они не могли ехать так быстро, как прежде.

К тому же, они не привыкли кататься на мелких крестьянских лошадках. Тем более, на тех рабочих животных, у которых на покатой спине не было кожаных сёдел. Вместо них лежал лишь кусок старой потёртой овчины. Да и стремена из верёвочных петель не позволяли им чувствовать себя так же уверенно, как на своих дорогих скакунах.

Хозяин стоял у окна кабинета и смотрел на дорогу, ведущую к его огромному дому. Сесть за работу, которую он начал до появления в комнате Прохора, барин почему-то не мог. Во-первых, не давала покоя неудача с прекрасной машиной Леонардо да Винчи.

— «А я так рассчитывал на сей орнитоптер». — размышлял Яков Брюс: — «Надеялся, что он сможет летать, и стал строить планы по его применению. Хотел использовать для разведки позиций противника, а то и для высадки малых военных десантов.

Да мало ли, что ещё можно придумать? Например, парить над частями врага и бросать в них боевые гранаты с горящим запалом… Да, что теперь говорить? Всё большие задумки пошли псу под хвост…

Во-вторых, было жаль потраченных денег, а их ушло очень немало. Один только шёлк, привезённый из Англии, чего ему стоил. Мало того, что его везут из-за моря, говорят, говорят, что аж из Китая. Так ещё и купцы на нём весьма наживаются. Дерут с людей столько, сколько хотят.

Так что, обходиться он покупателю на вес чистого золота. Лучше бы любимой жене и дочкам отдал. Сшили бы себе платья для осеннего бала. Да плюс ещё лак, который пришлось выписать из далёкой Италии. Там им покрывают знаменитые скрипки и другие инструменты со струнами.

К тому же, он мог потерять кузнеца прямо в ходе летней страды. Кто будет править косы с серпами, а затем, чинить те плуги, что он получил недавно из пресвящённой Голландии? Они весьма улучшают качество вспашки, но ломаются так же, как другие железные вещи.

На всё нужны огромные деньги. А Пётр Алексеевич и так уже недоволен моими большими запросами. Говорит, что много ворую из его царёвой казны. Как бы не дошло до суда с конфискацией. Были уже такие примеры».

Брюс заметил холопов, отправленных на поиск Семёна. Взял подзорную трубу со стола. Навёл на группу людей и увидел, что кузнеца с ними нет. Понял, что с ним всё же что-то случилось, и сильно нахмурился. Желая узнать, что теперь с его ковалем, он решил выйти на крыльцо для дворовых людей и расспросить своих слуг.

Пока барин шёл из кабинета к «чёрному» входу, Прохор с Акимом приблизились к дому на расстояние в сотню саженей. Теперь и простым, невооружённым оптикой глазом, стало видно, что они возвращались пешком. Следом за их лошадьми тащились две жерди, увязанные в волокушу. На них лежало что-то тяжёлое.

— «Похоже, что это Семён». — расстроился вельможный хозяин: — «Всё случилось именно так, как я и думал. Орнитоптер врезался в дерево, а кузнец разбился вместе с машиной. Может быть, он ещё жив и, даст Бог, оклемается?»

Тут хозяин заметил, что следом за Прохором движется ещё цепочка людей. Он напряг зрение и различил тех холопов, что помогали запускать орнитоптер. Вот только с ними был кто-то ещё. Судя по богатой одежде, дворяне, но почему, они едут верхом на моих крестьянских лошадках? Где их скакуны под отличными кавалерийскими сёдлами?

Решив, что об этом он может подумать чуть позже, Яков Брюс сбежал по