ступеням крыльца. Осмотрел несчастного коваля и облегчением понял, что Семён ещё жив, хоть и сильно расшибся.

Приказал разместить его на «людской половине» с домовыми слугами. Сказал Прохору: — Приду к нему после того, как разберусь, зачем приехали эти повесы? — и шагнул к прибывшим гостям.

«Придворный» механик поклонился хозяину и не стал слушать того, о чём он говорил с молодыми дворянами. Повернулся к холопам, хлопотавшим возле Семёна. Приказал осторожно поднять его на руки и нести к той маленькой комнатке, где жили четверо домовых прислужников.

Эта каморка была самой тесной из тех, где обитали холопы. Поэтому, в ней так мало и жило людей. Прохор подумал, что её можно занять на то короткое время, пока коваль будет оправляться от ран. А эти четверо слуг пусть поживут в других помещениях. Где-нибудь смогут устроится. Чуланов в доме достаточно.

Он и Аким быстро пошли впереди. Добрались до нужной конурки. Собрали постель бывших «хозяев» с простых топчанов, стоявших вплотную друг к другу. Сложили вещи в пустом коридоре, прямо за дверью. Вернулись назад, и на свободное, самое удобное, место бросили новый тюфяк, который кто-то достал из кладовки. Сверху положили пострадавшего «лётчика».

Пока проделали все эти несложные действия, женщины принесли из кухни тёплую воду и куски старой, но чистенькой ветоши. Отмыли избитое тело Семёна от грязи и крови. Уложили его поудобнее, и стали ждать Якова Брюса. Он пришёл минут через десять и сам занялся разбившимся парнем.

Хозяин занимался не только математикой, физикой, химией и различным военным искусством. Он увлекался и другими науками. В том числе и естественными. То есть, биологией, анатомией, аптекарством и медициной. Знал очень многие целебные травы. Умел составлять добрые снадобья, и когда находился в личном имении, то сам лечил своих крепостных.

А что было делать помещику? Приглашать к недужным холопам иноземных врачей? Так их и в первопрестольной Москве, сейчас всего пять или шесть человек. Да и те пользуют только сановных дворян и богатых купцов.

На быдло их уже не хватало. Так что, даже в ближайших Подмосковных деревнях люди лечились у обычных бабок и знахарей. Сюда же, за сорок вёрст от столицы и подавно никто не поедет.

Врачеватель внимательно осмотрел увечного коваля. Понял, что тот пострадал не так сильно, как он ожидал. Поэтому, должен поправиться достаточно скоро. Похоже, что ещё до прихода зимы парень сможет вернуться к кузнечной работе.

— «А пока обойдёмся как-нибудь без него». — подумал хозяин и взялся за дело. Быстро и ловко наложил на сломанные руку и ногу лубки из тонких дощечек. Смазал ушибы каким-то вонючим бальзамом, из принесённой аптекарской банки, и велел женщинам наложить чистые повязки на открытые рваные раны.

После чего, облегчённо вздохнул. Наказал усиленно кормить больного три раза в день и давать перед обедом стакан красного вина, оставшегося на барском столе. Мол, это поможет ему быстрее поправиться. После чего, отправился на свою половину.

Прохор пошёл было за ним, но хозяин сказал, что весь вечер будет заниматься с гостями, и отпустил отдохнуть до утра. Механик решил проверить, как там Семён, и вернулся в коморку, где находился коваль.

Когда он добрался до двери, распахнутой настежь, то увидел, что все холопы уже разошлись по своим рабочим местам. В комнате находилась одна сенная девушка, служившая в покоях хозяйки. Настасья сидела возле постели Семёна, держала его за неповреждённую в аварии руку и что-то тихо шептала.

Раненый парень был замотан в узкие льняные полосы, которые покрывали его крепкое тело от стоп до макушки. Сейчас он весьма походил на древние мумии стародавних жрецов из Египта.

Насколько знал Прохор, такие вещи иногда привозили в Европу с Востока и Юга. Они представляли собой огромную ценность и хранились в кабинетах «куриозных» вещей у царственных иностранных особ.

Яков Брюс не был настолько богат, чтобы иметь подобную штуку, но показывал Прохору книгу, где имелась картинка и описание мумии, лежавшей в каком-то зарубежном музеуме. То ли в Лондоне? То ли в Париже, а может быть в Риме?

Барин сказал, что скоро из-за границы привезут экспонаты для «комнаты редкостей» или, как её ещё иногда называли на немецкий манер — кунсткамеры. Сей «кабинет» заведён царём Петром I, для развития и блага науки. Мол, подобные вещи теперь собирают по всей просвещённой Европе и негоже государю российскому отставать от развитых цивилизованных стран.

Прохор подошёл к юной сиделке и тронул её за плечо. Девушка испуганно вздрогнула и обернулась. Механик молча кивнул ей в сторону двери. Настасья лишь бросила взгляд на хмурого помощника барина и не стала противиться.

Поднялась с табурета и покорно пошла за суровым мужчиной. Прохор вывел её в коридор. Огляделся, увидел, что они совершенно одни и зло прошипел: — Сколько раз, тебе барин твердил: — «Не мельтеши перед молодыми дворянами. Сиди в задних комнатах, когда гости сюда приезжают!»

— Так ведь Сеня сильно разбился. — залепетала в своё оправдание девушка: — Вот я в сердцах и помчалась к нему, поглядеть, не погиб ли? Он же мне настоящий жених. Барин уже обещал отдать меня ему замуж.

Настасья тихо заплакала. Сквозь всхлипы, она едва слышно добавила: — А как увидала, что Сеня живой, так сразу ушла. Спряталась в задние комнаты и с тех пор при нём здесь сижу. Нос никуда не высовываю.

— Ладно. — смягчился механик: — Господа тоже весьма пострадали от пролёта летучей машины. Кони увидели наш орнитоптер. Испугались и понеслись кто куда. Сбросили всех седоков и разбежались в разные стороны. Так что, барчукам сейчас не до девок. Даст Бог, всё обойдётся.

Как и рассчитывал Прохор, в тот раз всё обошлось. Однако, какое-то время спустя, к Брюсу опять нагрянули гости. Так уж случилось, что незадолго до этого, жена Якова Брюса решила съездить в Москву. С собой она забрала почти всех сенных девушек и много лакеев.

В большом доме хозяина осталось так мало холопов, что пришлось всем без исключения слугам крутиться возле приезжих господ. Среди них оказалась и Настя. Она по приказу своей госпожи осталось при доме. Ухаживала за раненым ковалем, своим женихом.

Узнав, что ей придётся прислуживать молодым барчукам, девушка оделась попроще. Не стала красить соболиные брови, ресницы и губы. Да ещё и хмурилась так, что выглядела не очень здоровой.

Этому способствовала и её лёгкая бледность, появившаяся в последнее время. Как ни крути, а ходить за сильно израненным парнем, это, пожалуй, не шутки. Смени все повязки. Подай, принеси, накорми, напои. Вот и крутись день, и ночь