Ее мысль легким вздохом пронеслась в голове: «Если б знать,сколько нам осталось».

У меня по щекам текли слезы… наши с ней общие слезы.

Я неслась к развязке Десятой магистрали. Солнце клонилось кзакату. Перед глазами мелькали только бело желтые полосы дорожной разметки даизредка — большой зеленый знак, направляющий меня все дальше на восток. Яспешила.

Куда? Наверное, просто стремилась поскорее вырваться,убежать от боли, от грусти, от щемящей тоски по безнадежно утерянной любви.Значило ли это — избавиться от человеческого тела? Больше ничего в голову неприходило. Конечно же, я все таки задам вопросы Целителю, но решение уже принято.«Попрыгунья. Трусиха», — я мысленно повторяла эти слова, пытаясь с нимипримириться.

Если бы только нашелся способ спасти Мелани от Искательницы!Это было сложно… а точнее — невозможно.

Впрочем, стоит попробовать, что я и пообещала Мела ни, ноона меня не слышала. Она все еще дремала.

«Сдалась, — подумала я. — Сдалась теперь, когда уже слишкомпоздно…»

Незаметно для себя я очутилась в красном каньоне из ее сна.Как я ни старалась сосредоточиться на проносящихся мимо машинах, на лайнерах,скользящих к аэропорту, на тонкой дымке облаков, гонимых ветром, грезы Ме ланине отпускали меня. Лицо Джареда всплывало в памяти тысячу раз — и каждый разпод другим углом. Джейми — кожа до кости — рос стремительно, у меня на глазах.Мои руки исстрадались по ним обоим — невыносимое, пронзительное и жестокоечувство, сильнее любой боли. Я должна была вырваться.

Я почти вслепую ехала по узкой двухполосной автостраде.Пустыня стала еще однообразнее и мертвее, потускнела, утратила краски. В Тусоня доберусь задолго до ужина. Ужин. Сегодня я еще не ела, и от одной мысли обужине живот заворчал.

Искательница меня уже дожидается. Живот скрутило, и голодмгновенно сменился тошнотой. Нога машинально отпустила педаль газа.

Я сверилась с картой на пассажирском сиденье. Следующаяостановка будет в местечке под названием Пика чо Пик. Может, там удастсяперекусить, выкроить еще несколько драгоценных минут до встречи сИскательницей.

Едва я подумала об этом необычном названии — Пика чо Пик —последовала странная, приглушенная реакция от Мелани. Непонятно, в чем же дело?Она была тут раньше? Я поискала воспоминание, подходящую картинку или запах, ноничего не нашла. Пикачо Пик. И снова: вспышка интереса, которую Меланистаралась скрыть. Что значило для нее это слово? Она отступила, спряталась отменя в далекие воспоминания.

Мне стало любопытно. Я надавила на газ, чтобы проверить,навеет ли ей что нибудь вид этого места.

Одинокий горный пик необычной формы — не слишком большой, новозвышающийся над низкими, изломанными холмами, что виднелись ближе к дороге, —постепенно вырисовывался на горизонте. Мелани наблюдала за тем, как скаларастет, и притворялась, что ей безразлично.

Зачем притворяться, когда и так все ясно? Но все же Меланиоттолкнула меня с невероятной силой. Глухая стена — толще обычной (а я тодумала, ее давным давно нет) — заслонила все.

Я постаралась не обращать внимания на Мелани — не хотелосьпризнаваться, что она стала сильнее. Вместо этого я занялась изучением пика,отслеживая его очертания на фоне бледного раскаленного неба. В них было что тознакомое, хоть я и не сомневалась: ни одной из нас не доводилось здесь бывать.

Словно пытаясь меня отвлечь, Мелани погрузилась в яркоевоспоминание о Джареде, чем застала меня врасплох.

Я дрожу, кутаясь в куртку, и ловлю последние гаснущие лучизакатного солнца, которые пробиваются в гущу колючих зарослей. Я говорю себе,что на самом деле не так холодно. Просто мое тело еще не привыкло.

Руки, что внезапно ложатся мне на плечи, не пугают меня,несмотря на весь мой страх перед незнакомым местом и бесшумность приближения.Мне слишком хорошо знакома их приятная тяжесть.

— К тебе легко подкрасться. Даже сейчас в его голосе улыбка.

— Ты и шага не успел сделать, как я тебя заметила, — отвечаюя, не оборачиваясь. — У меня глаза на затылке.

Теплые пальцы гладят мне лицо — от виска до подбородка. Покоже разливается огонь.

— Ты похожа на прячущуюся в зарослях дриаду, — шепчет он мнена ухо. — Ты прекрасна, как в сказке.

— Надо будет посадить побольше кустов вокругхижины.

Он фыркает, и мои глаза закрываются, а губы складываются вулыбку.

— Нет нужды, — говорит он. — Ты всегда так выглядишь.

— Сказал последний мужчина на Земле последней женщиненакануне расставания, — говорю я, и улыбка тает. Сегодня неподходящий день дляулыбок.

Он вздыхает. Его дыхание согревает мою замерзшую на лесномхолоде щеку.

— А вот об этом Джейми с тобой еще поспорит.

— Джейми — ребенок. Ты за него отвечаешь.

— Хорошо, согласен. Только при одном условии, — объявляетДжаред. — Ты возвращаешься целая и невредимая, а я выполняю свою часть сделки.Иначе — не пойдет. — Всего лишь шутка, но я принимаю ее близко к сердцу. Ктознает, что может случиться, когда мы расстанемся?

— Что бы ни случилось.

— Ничего не случится. Не волнуйся. — Слова, которые почти неимеют смысла. Пустое сотрясание воздуха. Но значение и не важно, главное — яслышу его голос.

— Ладно.

Он прижимает меня к себе, и я кладу голову ему на грудь. Незнаю, с чем сравнить его запах. Он ни на что не похож, как запах можжевельникаили дождя в пустыне.

— Мы с тобой не потеряем друг друга, — обещает он. — Явсегда тебя найду. — Он же Джаред, он не может оставаться серьезным дольше двухсекунд. — Где бы ты ни пряталась. В прятки тебе со мной не тягаться, в этомделе я спец.

— До десяти хоть досчитаешь?

— Даже подглядывать не буду.

— Тебе водить, — бормочу я, а к глазам подкатывают слезы.

— Не бойся. Ты справишься. Ты сильная, ты ловкая, ты умная.— Он убеждает себя, не меня.

Почему я его покидаю? Мало шансов, что Шэрон еще человек.Впрочем, едва я увидела ее лицо в новостях, у меня не мелькнуло и тенисомнения.

Это был обычный набег за продуктами, один из тысячи. Обчищаяхолодильник и кладовку, мы включили телевизор — как обычно, когда чувствовали,что нас никто не потревожит. Хотели узнать прогноз погоды; не смотреть жескучнейшие сводки в духе «как прекрасно нам живется», которые паразиты называютновостями! Сперва я заметила волосы — огненно рьжая вспышка, уникальный цвет.