На Солнечной Стороне начались гонения призраков. Их притесняли, выселяли, ставили на них ловушки и свозили их в Тёмный Уголок. Другие призраки, напуганные этим волнением, спешили вернуться на родину сами.

Подлая ликовала: она уже предвкушала, как поведёт обиженных изгнанников на Золотые Облака.

Облачный же готовил великое волшебство. И вот он привёл четырнадцать своих дочерей на холмы и превратил их в Непроходимые Горы. Чары на крови – самые сильные.

– Ой! – пискнула в ужасе я. – Это правда? Дочери стали горами?

– Да. Именно так. Буквально на глазах в небо вонзились пики гор, и возникла неприступная стена. Где-то угадывались очертания рук, пряди волос, глаза. Но деревья-нагорники знатно обросли горы, и о девушках осталась только эта легенда.

– А Подлая? Она до сих пор правит? – спросил Гном.

– Нет. Подлая после этих событий правила недолго. Она исчезла. И вот тут начинается история Защитников и Воров… Но мы заболтались. Об этом я расскажу в другой раз.

– Что-о?! – вскочил Гном. – Но ты почти ничего не рассказала!

– А ты всё равно не хотел слушать, – ехидно заметила я.

– Теперь хочу! Скажи хоть, что случилось с тем, которого прозвали Убитым?

Бархата вздохнула.

– Убийство призрака – явление крайне редкое. Мы ценим жизнь и никогда не станем нападать на себе подобного. Убить же призрака невозможно даже для чародея… Но Сорокопуту удалось.

– Сорокопут может напасть в любой момент? – ужаснулся Гном.

А я уже косилась в окно: не мелькнёт ли серая тень. Сможет ли защитить нас от Сорокопута маленький зелёный замок?

Но Бархата его успокоила:

– Сорокопут давно не появлялся. Да и прилетает он обычно в неспокойное время. А теперь вам пора домой.

Гном громко и недовольно выдохнул и поплёлся вслед за покорной мной.

Маленькие мышки затеяли уборку, они бегали по замку в фартучках, держа в передних лапках крохотные метёлочки для пыли. Комнату, которую они облюбовали, мы стали звать «мышиной норкой» и, уважая её маленьких жителей, не заходили туда. Мы спустились из башни и поплелись в нашу спальню, отягощённые загадками и вопросами.

Из Тёмного Уголка мы уходили либо так же, как приходили туда, по следам, либо долёживали остаток времени в постелях и возвращались в Задорожье словно из сна. В любом случае, когда наставало время уходить, Тёмный Уголок выталкивал нас, лишь создавая иллюзию выбора.

– Это не такое чудесное место, как мне показалось сначала, – пожаловалась я брату, забираясь в постель и накрываясь белым одеялом. – И ещё Бархата не рассказала, что произошло с Подлой.

– Она исчезла, – задумчиво повторил Гном слова Бархаты. – Но не волнуйся. Замок надёжно защищён. Нам не страшен Сорокопут.

Я кивнула, но не повеселела.

– Здесь свои тайны.

Я так много думала о химерах, что сразу очутилась во внутреннем дворе замка, а не у кабинета Хозяина.

Но химер не было. Только карета. Она потускнела, обветшала, завалилась на бок – в общем, представляла собой удручающее зрелище. Позолота облупилась, лакированная чёрная поверхность потрескалась, фонари затуманились. В Тёмном Уголке холоднее, чем у нас, и если в деревне, в Задорожье, жара только начинала спадать, то тут крышу кареты уже припорошил первый снег.

Но где животины? Где эти химеры? А впрочем, ничего страшного. Даже лучше, что их нет. Так и скажу Хозяину, что не нашла. Даже следов на снегу. Карета брошена.

Я прикоснулась к ней. Единственное моё имущество. Теперь бесполезное без химер. Интересно, если они не найдутся, мне дадут нормальных лошадей? Шансов мало.

Я открыла дверцу, решив забраться внутрь. Может, там опять что-то появилось, как тогда одежда? Но меня ожидал другой сюрприз: два маленьких светло-жёлтых создания, свернувшиеся клубочками на сиденье. Они одновременно подняли головы и посмотрели на меня мутными глазами. Миниатюрные копии моих животин. Детёныши. Но куда делись их родители? Химеры, оказывается, ещё и размножаются! Малыши выглядели беспомощными. Они вновь положили головы на лапы и закрыли глаза.

Как и все детёныши, эти были не страшными и даже по-своему милыми. Их хвосты-змейки не подавали признаков жизни, не шипели, а лежали беспомощными золотыми колечками.

С малышами что-то нужно делать. Кажется, они больны… Им нужна помощь. Я поборола брезгливость и сгребла их в охапку: каждый был не больше кошки. Помощи мы можем ждать только от Хозяина. И тогда я поспешила к нему. Маленькие химеры тихонько мяукали, а их копытца беспомощно болтались в воздухе, когда я бежала по лестнице.

Я остановилась на мгновение возле кабинета Хозяина. Передо мной была священная дверь, за которой он всегда прятался. Вдруг я не вовремя? Но малыши слабы и одиноки. Их родителей срочно нужно найти.

Раз, два, три… Уф! Я с силой пнула дверь: руки были заняты детёнышами. Она приоткрылась, и я протиснулась со своей ношей в кабинет.

Я увидела высокие стрельчатые окна, посередине большой тёмной комнаты – подиум, а на нём – массивную кровать с четырьмя столбами по углам и с пологом, собранным складками, густого зелёного бутылочного цвета.

Мой Волк сидел на ней, сгорбившись, положив кисти рук на колени, и смотрел на меня исподлобья тёмными глазами. Его длинный плащ лежал на ступенях подиума.

А вот рядом со мной оказались призрак, похожий на чумного доктора из учебника истории (он наведывался к Хозяину чаще всего), и настоящий мальчик. Видимо, они собирались уходить, а тут вихрем ворвалась я со своими проблемами.

Меня лихорадило, щёки горели от стыда, и, наверное, глаза страшно блестели невыплаканными слезами.

– Детёныши! – выпалила я. – А химер нет! Что делать?

Хозяин продолжал смотреть на меня. Я ощущала себя униженной, беспомощной и не понимала, почему все такие спокойные. Одна из маленьких химер оттянула мне руку, сползла, и моя ладонь ощущала, как вяло бьётся в хрупкой грудной клетке крошечное сердечко.

Я шмыгнула носом, и слёзы покатились по моим щекам. Я плакала молча. Слёзы просто лились. Когда же всё это закончится?

Мой Волк заговорил тихим голосом:

– Это и есть твои химеры. Ты ухаживала за ними? Нет. Они умирают. Отнеси их обратно. Не мучай. Что за бесполезный СамСвет.

Вот так сказал Хозяин. Чумной доктор и мальчик, похожий на маленького священника, всё так же стояли и разглядывали меня и химер. А я молча ревела. Хозяин, казавшийся уставшим, сидел на величественной кровати.

– Идите уже все. Не мешайте мне, – сказал он и махнул рукой.