Странная у Алексея семья. Они вроде все по отдельности, но очень любят друг друга, а мы с мамой – как два одиноких кораблика, и у каждой свой путь. Она родила меня, когда была очень молода, и всегда стеснялась этого. Теперь они с Алексеем, наверное, стесняются меня вместе.

Ну, ничего, скоро я окончу школу и уеду далеко-далеко. Они обрадуются, если я буду учиться в другом городе.

Джин бросилась на шею брата.

– Как отдохнула, крошка? – потрепал Андрей Хорька по макушке.

– Нам было так весело, правда, Князь? – Джин улыбалась во все тридцать два зуба, вернее, хотела бы это делать, но в силу возраста открытая улыбка предательски обнажала пару прорех.

Алексей тоже улыбался, обнажая такие же, как у дочери, острые выступающие клыки. Хорёк-старший. Они очень похожи. Бабушка говорит, что я тоже копия своего отца. Того самого, «которого нельзя называть». «Был да сплыл, – говорит мама. – Ты мамина дочка». Да уж.

Возвращение домой словно перекинуло меня в осень. Даже деревья за окном разом пожелтели. Скоро каждый день придётся тащиться с Джин в школу. А она ведь такая копуша! В деревне хоть целый день пусть роется в грядке или сидит с курицами, а в школьные будни по утрам это раздражает меня до скрипа зубов. Ещё она делает только то, что хочет, отвлекается на мелочи и вечно приковывает к себе внимание – вот, повисла на Андрее, и значит, ужина мы не дождёмся.

А где-то в тайном мире умирают мои химеры. За неделю в деревне я растеряла всю уверенность в их выздоровлении.

Но сегодня я обещала себе вернуться в Тёмный Уголок. И я вернулась.

В этот раз я снова очутилась перед кабинетом Хозяина: его мне увидеть хотелось больше, чем химер. Я постояла, поглядела на дверь и вышла из жилой части на галерею, чтобы спуститься во внутренний двор. Эх, всё-таки надо сначала уладить дела с животинами.

На лестнице вниз, куда мне и было нужно, сидел тот мальчишка, похожий на священника. Одет он был в длинную кофту-толстовку на молнии и с капюшоном, который натянул на голову, чёрные джинсы, рваные на коленях, и зелёные кеды с белыми носами. Да уж, одежду ему выдали посовременнее, чем мне. В таком виде он вполне может разгуливать по Задорожью.

Я прошла мимо него, но, спустившись на несколько ступенек, остановилась и обернулась. Он же мальчишка и такой же, как я, СамСвет. Так же приходит из Задорожья и, видно, так же ждёт своего наставника.

– Явилась, – неожиданно сказал мальчик, – я уж думал, что ты того. Пропала отсюда.

– У меня был отпуск, – процедила я, разглядывая его.

Он худой и бледный, с чёрными волосами, небрежно подстриженными, и ледяными светлыми голубыми глазами. На вид – на год или два младше меня, хотя кто разберёт этих мальчишек?

Но он был свидетелем моего позора… Что мне от него скрывать? Он и так видел меня в самом неприглядном виде: жалкой, плачущей. И я честно сказала ему:

– Я боюсь.

– Чего? – спросил мальчик, впрочем, без особого интереса.

– Идти во двор.

– Ты странная, – заключил мальчишка-священник.

– Вовсе нет. Я боюсь увидеть мёртвых зверят.

Ну как же он не понимает? Или не хочет понимать. Не хочет грузиться чужими проблемами.

– С чего ты решила, что они умерли? – спросил он.

Как будто не видел их больными у меня на руках.

– Не знаю, – сказала я, просто чтобы что-нибудь сказать.

Разговор был нелогичным и сложным. Я уже жалела, что ввязалась в него, что стою тут и вообще отвечаю этому мальчику. Моему будущему лучшему другу. Герману.

Нелогичному.

Сложному.

Как первый наш разговор.

Мальчик сдул чёлку с глаз. Его волосы – такого же цвета, как и у Моего Волка. На этом схожесть между ними заканчивается.

– Хочешь, я посмотрю? – спросил мальчишка.

А он не такой и плохой!

– Да! Пожалуйста! – обрадовалась я.

Мальчик встал и не спеша двинулся вниз, а я последовала за ним.

Неожиданно Замок-завод тряхнуло, словно он хотел приподняться, подпрыгнуть. Я привалилась к стене.

– Подземные толчки? Землетрясение? – озвучил нашу общую мысль Герман.

Я растерянно пожала плечами.

Но замок остался на месте, земля успокоилась, и мы осторожно двинулись дальше.

Во дворе всё так же стояла обветшалая карета. Мы вместе подошли к ней, и мальчик решительно открыл дверцу. Послышалось глухое рычание, он отстранился, и я увидела оскаленные мордочки своих зверят. Они злобно обнажили клыки, а их ожившие змейки грозно шипели на чужака.

Химеры выпрыгнули из кареты и тут, заметив меня, словно кошки, начали тереться о мои ноги. Кажется, они немного подросли.

– Не собираются умирать, – улыбнулся мальчишка. – Ты зря пугалась.

– Ага, – я взяла маленьких химер на руки.

– Как их зовут?

– Никак пока. Я ещё не придумала, – честно призналась я. – Пусть будут Пуговка и Бусинка. В детстве у меня были хомяки, так звали их.

– В честь хомяков, значит.

Вот, он уже знает, как зовут моих животин, а друг другу мы всё ещё не представились.

– Кстати, об именах. Меня Анжелой Князевой зовут. Откликаюсь на «Князь». А тебя как?

– Герман.

– Очень приятно. Ты ведь… Эм… СамСвет?

– Да. Как и ты.

Я отпустила химер на землю – может, они не подросли, но потяжелели точно. Герман прислонился к карете и засунул руки в передние карманы джинсов.

– И ты тоже живёшь в этом замке? – продолжала спрашивать я.

– Нет. Но часто здесь бываю, – равнодушно ответил Герман.

Казалось, что я устроила ему допрос: так неохотно он отвечал. Зачем тогда пошёл со мной, раз стоит с таким видом, словно я его умоляла. Кажется, с Хозяином у него больше сходства, чем я думала.

Но с другой стороны, он сам предложил вместе навестить химер. Постараюсь быть с ним милой, всё-таки он оказал мне услугу.

– Рада буду снова тебя увидеть. Я здесь постоянно. И… иногда мне немного одиноко.

Герман искоса посмотрел на меня.

– Чтобы сразу внести ясность… У меня есть невеста.

Я вспыхнула. Неужели этот мальчишка подумал, что я с ним заигрываю? Он же младше меня!

– А сколько тебе лет?

– Тринадцать. Зачем ты спрашиваешь?

Так я и думала – малолетка.

– Я для тебя стара и тоже занята, – улыбнулась я, чтобы разрядить обстановку. – Вернее, занято моё сердце.

Герман сразу расслабился и заинтересованно спросил: