«Здравствуйте, виконт. То есть герцог. Помните меня?»

Изумление. Недоверие. Тень страха. «Ты помнишь, – подумал Брайс, конечно, помнишь, как мы схлестнулись в последний раз и как я держал тебя в кулаке, пока ты трепыхался и скулил у моих ног. Ты возненавидел меня в тот момент. Презирал и раньше, всегда хотел использовать, но возненавидел только тогда. И все эти годы думал, что когда-нибудь отомстишь. И вот он, шанс, которого ты так долго ждал».

Брайс дал ему почувствовать свои мысли – осторожно, только одной их стороной, той, что привлекла бы Эгмонтера, как хищника привлекает запах свежей крови. Поверхность багряной лужицы заколебалась в свете факела, пошла рябью, словно под дуновением внезапно налетевшего ветра. Брайс увидел, как его собственное отражение блекнет и колеблется, сменяясь перекошенным лицом герцога Эгмонтера.

«Митрильский щенок. Что тебе опять надо? Оставь меня в покое!»

«Я хочу предложить тебе сделку. Ты не пожалеешь».

Брайс снова открыл ему свои мысли, показывая, что это не ловушка и не хитрость. Оставляя себя практически полностью беззащитным перед ответной магией Эгмонтера. Но другого пути просто не было. У него с каждой минутой все сильнее ломило виски, все сильнее стучала в голове кровь. Он не знал, долго ли сможет удерживать такой контакт и чем это для него обернется. Но это была единственная открытая дверь. И для него, и для Яннема.

«Что происходит? Ты попал в беду? Так отчаялся, что решил связаться со мной?»

«Да», – честно ответил Брайс, и Эгмонтер засмеялся через тысячу лиг – протяжно, низко, язвительно.

«Очень рад это слышать, мой принц. Желаю тебе сдохнуть в муках, но не слишком скоро».

«Сделка, Эгмонтер».

«Да что ты можешь мне предложить? Ты…»

«Все, что угодно».

Смех оборвался. Брайс ощутил мимолетное замешательство своего злобного собеседника, а потом, через миг – нечто, неприятно напоминающее минуты с императором Карлитом, когда тот приложил два пальца ко лбу Брайса и прочел его мысли, чуть не взорвав, к дьяволу, его мозг. Сейчас воздействие было не настолько сильным, к тому же его поддерживал со своей стороны и сам Брайс, но…

«Ты действительно готов на что угодно?»

«Да».

«Работать на меня? Делать то, что я прикажу?»

«Да».

«Выполнять любые приказы? Любые?»

Брайс не ответил – силы стремительно иссякали, было все тяжелее облекать мысли и намерения в слова. Но Эгмонтер и так видел его насквозь. Он уже поймал контакт и закрепил его со своей стороны, и Брайс чувствовал, как его словно втягивает в себя тугая тесная воронка, глухая и черная. Абсолютно черная.

«Поклянись. Я вытащу тебя… вас обоих… тебя и твоего брата. Он ведь тоже там? Ты сам понимаешь, это будет нелегко, он ведь не маг. Но у тебя с ним связь, так что если ты его подхватишь, то я могу попытаться… да, могу попытаться…»

Брайс ясно слышал алчность, предвкушение, кровожадность в голосе своего врага. И союзника. Единственного, кто мог им помочь. И Брайс делал это – не ради себя, а ради брата и сына. Потому что в себялюбивой, тщеславной власти своего деда Алвур никогда не будет в безопасности.

Он не мог поклясться словами, слишком сильно уже ослабел его разум. Но его душа поклялась.

«Хорошо», – сказал герцог Эгмонтер и улыбнулся.

– Яннем, – хрипло позвал Брайс. – Ян!

Тот оказался рядом буквально через секунду – так и не ушел наверх, сволочь, торчал под дверью и подслушивал. Как на него похоже. Хорошо, что весь диалог Брайса с Эгмонтером был мысленным. Если Яннем поймет, что он затеял, наверняка попытается ему помешать.

– Иди… сюда… встань… рядом, – из последних сил выдавил Брайс.

К счастью, никаких особых сложностей ритуал не представлял. Требовался всего лишь физический контакт. Яннем подошел ближе и положил ладонь ему на плечо, тревожно глядя на его сцепленные руки, из которых вытекло уже столько крови, что Брайс стоял в луже, запачкавшей носки его сапог.

– Что ты…

– Прости, – сказал Брайс. – Ты втянул нас в это дерьмо, поэтому прости, что я вытаскиваю нас из него именно так. Просто не знаю, что еще можно сделать.

– Брайс… – начал Яннем – и тут увидел Эгмонтера.

А Эгмонтер увидел их обоих.

Улыбка превратилась в оскал.

Две черные когтистые лапы, каждая размером с амбар, рванулись к ним сквозь зыбкий ментальный тоннель, связавший разумы Брайса и Эгмонтера. Яннем закричал. Брайс не успел ничего сказать, не успел даже подумать. Одна из когтистых лап сгребла его, прижимая руки к телу, впиваясь кинжально острыми когтями в плоть. Другая схватила Яннема. И обе лапы рванули, выдергивая их из запечатанного донжона…

И расшвыривая в разные стороны.

Очень, очень далеко друг от друга.

Что-то капало ему на лоб. Есть такая пытка: человека привязывают к столбу, неподвижно фиксируя голову, и подвешивают над головой воронку, из которой редко, по одной капле в минуту, капает обычная вода. Вроде бы ничего особенного, но уже через несколько часов жертва начинает выть, вопить и молить о пощаде. А через сутки или двое сходит с ума. Яннем никогда не прибегал к таким пыткам, хотя, говоря по правде, не слишком углублялся в методы Лорда-дознавателя, что нынешнего, что прежнего. Но сейчас он подумал, что, если такая пытка в Митриле в ходу, ее нужно обязательно запретить.

Он оторвал руку от земли и поднес ко лбу, закрывая его пальцами. Новая капля упала на тыльную сторону ладони. Яннем отвернул голову и тяжело перекатился на бок. Попытался приподняться на руках – ладони утонули во влажной колючей траве, – закашлялся и снова рухнул ничком, совершенно не в силах подняться. Но хотя бы капать на голову перестало. Он лежал лицом вниз на земле и с трудом вдыхал всей грудью чистый, свежий, насыщенный ароматом трав воздух, совершенно не похожий на затхлое нутро каменного гроба, в который чуть не превратился для них с Брайсом донжон замка Корстли. Кстати, о Брайсе… где он?

И при чем тут, дьявол его забери, Эгмонтер, которого Яннем успел мельком увидеть в донжоне (как?!), прежде чем произошло то, чего он сейчас, как ни старался, не мог вспомнить.

– Брайс, – хрипло позвал Яннем и все-таки сел, кашляя и сплевывая забившуюся в рот траву.

Он сидел на земле посреди леса, окруженный огромными деревьями, толстыми, чуть ли не как тот проклятый донжон, и высокими, как крепостная стена. Под сенью гигантских крон росли деревья поменьше, тонкие и гибкие, а под ними – буйные заросли кустов, пересеченных морем трав и цветов. Сквозь ветви пробивался янтарно-желтый солнечный свет. Пели птицы, что-то шуршало в траве, легкий ветер играл раскидистыми ветвями. Яннем ошарашенно огляделся. Задрал голову, глядя на дерево, под которым пришел в себя. То, что капало Яннему на лоб, пока он валялся без сознания, оказалось соком, сочащимся из ветки, нависавшей прямо над его головой.