кровати и закрыв собой от Жаннет, порывавшейся было вцепиться в рукав служанки, вывел девушку из комнаты. Юные леди, конечно, бросились за нами, но я закрыл дверь в свою комнату перед ними. Мы оба вздохнули с некоторым облегчением.

— Они слишком шумные, — прокомментировал я.

Юля кивнула:

— Да, и бывают несколько назойливыми. Но, кажется, забота их искренняя.

— Я с тобой полностью согласен. И все же пока они готовы проводить время рядом с тобой — пусть проводят. Я практически уверен, что тебя взяли под контроль не для того, чтобы действительно похитить, а для того, чтобы передать мне сообщение. И повторной попытки не будет.

От моих слов Юля испытала заметное облегчение.

— Но предосторожность лишней не будет, — окончил я мысль.

— Как скажете сир, — согласилась Юля. — И мне самой будет спокойно в компании.

— Вот и хорошо. А теперь прости, но я должен спросить. Что ты чувствовала, находясь под контролем чужой воли?

Девушка поёжилась. Ей, очевидно, было неприятно вспоминать пережитые мгновения. Мягко говоря, неприятно.

— Я очень испугалась. Тело меня не слушалось. Я плохо воспринимала то, что происходит. Лишь… Не знаю, как объяснить. Будто… Будто лежишь под одеялом и пытаешься из-под него выбраться. А оно всё не кончается. Я будто вот-вот освобожусь, проснусь, очнусь. Но эта пытка никак не кончается. И… Потом я пришла в себя и тут же… Провалилась… Простите, только это.

Я погладил девушку по голове:

— Всё хорошо. Ты нас порядком напугала всех. И прости за то, что дали тебе пройтись под контролем. Мы были рядом, но должны были понять — куда нас пытаются привести.

— Всё хорошо! — Юля вздёрнула руками, останавливая меня. — То есть… Я понимаю, что это было нужно. И вы были рядом, значит, я была в безопасности. Я… Я верю, что вы… Что ты меня защитишь…

Последние слова она произносила шёпотом, сжавшись. По её лицу было понятно, что в душе у неё происходит борьба, и я, кажется, догадываюсь, в чём суть этой борьбы. А значит, мне надо срочно ретироваться.

— Мне пора ехать, — я шагнул к двери, разрывая между нами дистанцию, чтобы она не успела сделать решительный шаг. — Распутывать этот клубок дальше. Отдыхай. Скоро я вернусь. Ничего не бойся.

И я покинул комнату. Кто сказал — с позором бежал? Неправда! Я предотвращаю неловкую ситуацию!

Глава 7

Я оказался прав. Дважды. Хуса мы не обнаружили, оставив засаду из отобранных Сэмом солдат. Ветеран не подвёл, вместо громоздких доспехов переодев своих бойцов во что-то, мне не знакомое. Не помню, как именно называются эти плотные куртки, гамбезоны, или тигляи, может, и стёганки. Знаю, что что-то из этого является поддоспешником, а что-то носится отдельно, как лёгкая защита. А может это вовсе одно и то же.

Короче, солдаты были мобильны, не бренчали стальными элементами доспехов, и могли либо ловко схватить Хуса, появись тот в доме, либо броситься за ним в погоню и даже догнать. Возможно. Но у меня были сомнения, что егерь в ближайшее время объявится. Хотя, может быть, повезёт, и ничего не подозревающий Хус угодит прямо к солдатам в руки.

Чтобы добраться до дома лекарки, предстояло проехать через одну из дальних деревень. По дороге со мной поравнялся Сэм.

— Разрешите личный вопрос, сир, — обратился ко мне ветеран.

Я бросил на него удивлённый взгляд.

— С чего такой официоз, Сэм? Ты же знаешь, что можешь обращаться ко мне свободно.

— Ну, могу-то, могу. Да только вопрос личный. А я знаю, когда можно по-братски обращаться к благородному, а когда проявить почтение.

Он меня заинтересовал.

— Личный вопрос? Ну давай, удиви меня.

— У вас есть в Эстере невеста, сир?

Я улыбнулся. Нет, если бы вопрос задал кто-нибудь другой, Герат или его жена, то я бы мысленно стонал. Но со старым ветераном было проще. Он мог спросить, например: а не хочешь ли ты взять вот эту кралю в жены? И я мог ему честно, в определённых рамках, ответить, почему не хочу, или хочу, но не могу. И он бы понял мою позицию и принял её. Говорить также прямо и открыто с Гератом уже было нельзя. Особенно если он попросит за одну из своих дочерей. Отказывать напрямую — обижать. А если ему та же Серсея в записке черкнула, что я свободен и готов к предварительным договорённостям о заключении брака? Мне же даже веской, с точки зрения аристократа, причины придумать не удастся. И моя одержимость — это не причина, наоборот. Обвенчаться с одной из девушек я успею, она переедет в Эстер. И даже с моей смертью, неважно как именно я умру, вдова останется в большом городе. И все считают, что это нормально. Я уже тоже не удивляюсь, научился в некоторой степени понимать тех, среди кого живу. Понимать, но не принимать правила игры.

— Нет, Сэм. Нету.

— Угу, — глубокомысленно протянул этот вояка. — А избранница есть? Ну, к которой будешь…

— Сэм! — я не выдержал и рассмеялся, — Переходи уже к делу, пожалуйста. Нет у меня избранницы.

Ветеран вздохнул:

— Не вызывает у меня восторга эта просьба, но