Вакцирняк, тесня меня необъятным животом.

– Милости просим, капитан, – съязвил я не без досады. – Обещанного три года ждут?

– Здравия желаю, товарищ Ковшов, – виновато отвёл он глаза и зарделся, увидев выскочившую в одном купальнике Очаровашку. – Некстати?

– Всегда желанный гость, – улыбнулась она ему. – Очень даже кстати.

– Мне б до вас, Данила Павлович.

– Заходите. Я вас чаем напою. – Даже Очаровашке бросилась в глаза необъятная взмыленность милиционера: пот так и катился с его внушительного лба и только не капал с длинных усов.

– На воздух бы?

Я прошёл вперёд. В небольшом садике перед домом нашей хозяйки Светланы была уютная скамейка под развесистым клёном, там мы и устроились, оставив Очаровашку удивляться в дверях: её не проведёшь на мякине, жена следователя – нюх отточенный.

– Может, всё же чайку? – крикнула она вслед.

– Я б не отказался, – усевшись и тяжело переведя дух, пробасил участковый. Был он озабочен и хмур, на дорожке возле дома тарахтел на холостых мотоцикл с коляской. – Можно и минералку.

– Минералку ему, – махнул я рукой Очаровашке. – Умаялся человек.

– Вчера из Феодосии, а по утречку вот до вас, – так и не оставлял в покое усы Вакцирняк, но шлем стянул с затылка, уложил перед собой на скамейке и полез за сигаретами. – В молодости позволял себе такие пробеги. А теперь спёкся. Хотя потренироваться и снова можно.

– Чем обязан? – я времени не терял, уже прикидывал, как он воспримет предложение отвезти меня к своему начальству, естественно, с Очаровашкой: мне его сам Бог послал, люлька у мотоцикла очень понравилась, как раз кстати.

– Люльку на днях прицепил, – проследил он за моим взглядом. – Намучился с ней, хай она неладна. Без неё по нашим дорогам сподручней и в попутчики не напрашиваются.

Всё-таки верно подметил я в нём эту казацкую сметку, то-то он похож на Тараса Бульбу – шибко смышлёный! Будто пронюхал уже про мою затею: и прикинулся уставшим, и с порога разговоры о бесконечных поездках завёл, а на мой вопрос совсем ничего не ответил, болезненно крякал, ёрзал на скамейке, в стороны глаза косил.

– Случилось что?

– Дак затем и прибыл. Земляк ваш свалился с обрыва, – брякнул он.

– Погодите, погодите… Какой земляк? – ничего не понимая, я поглядывал на дверь, подавая ему знаки.

Он понял с запозданием, когда вбежала Очаровашка с минералкой и протянула ему наполненный доверху бокал. Вакцирняк с благодарностью закивал головой, не произнеся больше ни слова, принялся поглощать воду, долго и со вкусом. Я махнул Очаровашке рукой. Она покрутилась, выбирая место присесть, но участковый своими объёмами заполнил всю скамейку, я сам едва притулился с краешка. Вздёрнув носик, что свидетельствовало об обиде, Очаровашка бросилась в комнаты. «За стулом!» – испугался я, но она продефилировала мимо нас с независимым видом и полотенцем на плечах:

– Найдёшь меня на берегу.

Вакцирняк облегчённо вздохнул.

– Что, скоро? – проследил он за ней взглядом, коснулся своего живота и подмигнул.

Я пожал плечами.

– За вами прикатил, – доверительно и смущённо кашлянул он, отставив стакан.

– Какой земляк свалился? С какого обрыва? – принялся я его пытать.

Он закурил, беря передышку.

– Уж не Быков ли? Он же в спецприёмнике?

– Сбежал он.

* * *

В течение нескольких следующих минут участковый, торопясь и перескакивая с одного на другое, нарисовал мне картину необычного побега бедолаги Быкова из спецприёмника.

– У них это не редкость, – как-то по-хозяйски, спокойнее подвёл черту Вакцирняк и даже вздохнул с облегчением. – Бегут, стервецы, потому что присмотра нет, и курятник, где их содержат, один срам. Да сами видели, вы ж там были. Дружки его решётку снаружи подковырнули ломиком, а раму Быков сам выставил. Навалился плечиком, она и напрочь. Сигнализации никакой, и окно как раз на улицу, ленивый не сбежит.

– Задержали их?

– А куда им деться? Побегать изрядно пришлось за чертяками. Я ж вам про операцию «Перехват» прошлый раз гутарил?

– Помню.

– Та парочка на дно поначалу залегла, кстати, тут поблизости от вас. Чего уж они тут шукали? – он смерил меня внимательным взглядом. – Народу нашему попотеть пришлось не одни полные сутки, а те носа не кажут. Оказывается, готовились тряхнуть тот курятник, потом уже прояснилось, записку подкинули, чтобы ждал их землячок. Теперь понятно: приехали они сюда вашего бедолагу выручать. Что же за ним такое тянется, раз братков послали аж с Волги?

Я промолчал, но и капитан особенного интереса не проявил.

– Досталось ему, – Вакцирняк поморщился, брезгливо сплюнул окурок. – Брюхо поджарили прилично. Вот для чего спасали! Пытали, конечно. Чего-то дознаться хотели.

– Пытали? Погодите! А он-то сам жив?

– Я же сказал, свалился с обрыва. У нас тут свалиться со скал проще простого. А может, и сбросили. Он же в море угодил. – Вакцирняк полез за новой сигаретой, но фыркнул, принялся смахивать невидимые соринки с мотоциклетного шлема, подвернувшегося под руку. – В Феодосии прибило волнами к берегу. Я же вам с этого и рассказывать начал. Вчера нашли. Гоняли нас туда. Там и тех двоих прищучили.

– Тоже в море?

– А где им быть. Они на пограничников наткнулись. А у тех разговор короткий.

Мы помолчали.

– Огорчил я вас? Небось все планы перепутал.

– Чего же. Я сам вас дожидался.

– А я торопился. Неувязочка у наших прокурорских. Следователь опознание проводит, то да сё. Вспомнили про вас. Вот меня и послали.

– Я быстро соберусь.

* * *

Уехал я, не дождавшись Очаровашки. Она ничего не знает и это лучше. Конечно, увидев милиционера, гадать начнёт, поэтому я ей записку оставил, позвонили, мол, из аппарата, интересуются справкой недописанной, а насчёт моего беспокойного начальства ей лучше меня известно.

До Судака мы домчались в один миг, там заботливый участковый пересадил меня в «Волгу» с мигалками и до Симферополя мчались, лишь визг из-под колёс на поворотах. «И куда спешим? – думалось мне. – Я вон тоже весь испереживался вчера, голову ломал, что делать, как быть с этой уголовной братвой, устроившей мне нервную встряску, а всё разрешилось в один момент, только магнитофонная кассета и осталась…» Я захватил её на всякий случай с собой, ничего другого, имеющего отношение к погибшему Быкову, не оставалось.

В морге седой патологоанатом уже приступал к вскрытию. Быкова трудно было узнать, сплошная кровавая маска, а не лицо.

– На тех двоих взглянуть не желаете? – озабоченный следователь вертел мою кассету. – У меня под рукой сейчас магнитофона нет. Я потом послушаю. Ребята! – позвал он, заметавшись. – Майор Воронько!

Подскочил оперативник.

– Сашок, проводи Данилу Павловича в холодильник опознать тех двоих. Ну и всё, что при них найдено, покажи.

– Будет сделано.

– А мне магнитофончик добудьте. Да побыстрей.

Я отвык