Врач и сестры поднялись. Луис проводил их,после чего закрыл дверь, опустил жалюзи на окнах и достал из кармана своегобелого халата небольшую фотокамеру “Кодак” со вспышкой.

– Встань там. – Патрик указал на изножьекровати. – Сделай кадр, на котором будет видно все тело, включая лицо.

Луис поднял камеру и попятился к стене.Раздался щелчок, по глазам ударила яркая вспышка.

– Теперь перейди туда, – указал Патрик.

Фельдшер подчинился. Поначалу он выражалкатегорическое несогласие делать снимки, заявляя, что должен сообшить об этомсвоему начальству. Живя на границе с Парагваем, Патрик не только значительноусовершенствовал свой португальский, но и приобрел некоторый навык общения наиспанском. Теперь уже он понимал почти все, что слышал от Луиса. Язык денег былуниверсальным, и фельдшер очень быстро осознал, что его услуги как фотографаоцениваются в пять сотен американских долларов. Он согласился купить трипростенькие камеры, сделать около сотни снимков, проявить их за ночь и спрятатьза пределами госпиталя в ожидании дальнейших указаний.

Пятисот долларов у Патрика с собой не было,однако он смог убедить Луиса, что является человеком честным и вышлет деньги,как только доберется до дома.

Особыми талантами фельдшер не блистал, да икамеры в его распоряжении были далеко не лучшими. Патрику пришлось объяснять,каким должен быть каждый снимок. Крупным планом – ожоги на груди и бедре,крупным планом ободранные, в синяках суставы. Работа двигалась довольно быстро,поэтому оставался шанс, что их никто не застигнет врасплох. Приближалось времяобеда, когда в палату вновь явятся сестры.

Луис покинул госпиталь во время обеденногоперерыва и оставил отснятые пленки в магазине – пусть проявят.

* * *

Тем временем Рио Осмар убедил секретаршу изфирмы Евы принять тысячу долларов наличными в обмен на последние сплетни. Ихоказалось не так много. Сначала партнеры фирмы демонстрировали полнейшееспокойствие. Однако записи телефонных разговоров свидетельствовали о двухзвонках из Цюриха. Звонки эти были сделаны из отеля, как определил в ВашингтонеГай. Другая информация отсутствовала – эти швейцарцы всегда такие скрытные.

Длительное отсутствие Евы начало внушатьтревогу ее коллегам и партнерам. Довольно спокойное перемывание косточексменилось ежедневными разговорами о том, что же они должны теперь делать. Онапозвонила один раз в первый день, один раз – во второй, потом полное молчание.Имя таинственного клиента, на встречу с которым отправилась Ева, так и осталосьневыясненным, а другие клиенты, ждавшие ее совета или содействия, началиизводить фирму ультимативными требованиями и угрозами.

Все сроки, все важные встречи и переговорылетели к черту.

В конце концов было принято решение временновывести Еву из штата и заняться ею позже, после ее возвращения.

Осмар и его люди до того запугали отца Евы,что тот потерял сон. Они следили за подъездом его дома, ходили за стариком попятам по запруженным улицам Ипанемы. Родилась идея захватить его и потрясти,чтобы развязать язык, однако он был достаточно осторожен и старался неоставаться в одиночестве.

* * *

В третий раз пытаясь проникнуть в спальнюТруди, Лэнс обнаружил, что дверь не закрыта на замок. Он спокойно вошел стаблеткой валиума и бутылкой ее любимой ирландской минеральной воды,обошедшейся в четыре доллара, без слов уселся рядом на постели и протянулпилюлю. Труди выпила ее – вторую за этот час – и запила водой из бутылки.

Полицейская машина, увезшая круглощекогофотографа, отъехала от дома около часа назад. Двое полисменов минут двадцатьпокрутились во дворе, задавая дурацкие вопросы. Они явно не испытывали никакогожелания встревать в это дело. Прессе рекомендовали держаться от дома подальше.Полиция даже с некоторым сочувствием отнеслась к Лэнсу. Труди сообщила имясвоего адвоката на тот случай, если ее вздумают в чем-нибудь обвинить.

Лэнс пообещал разобраться с каждым, комувзбредет в голову вызвать его в суд.

Когда полицейские убрались, Труди как с цеписорвалась и, дождавшись, пока нянька с ребенком выйдут из дома, швырнулаподушки с дивана в камин и стала выкрикивать в адрес Лэнса – ближайшей жертвы –непристойности. Для ее измученных нервов это было уже чересчур: новость оПатрике, иск страховой компании, ущемление в правах, нашествие репортеров и,наконец, инцидент у бассейна.

Но теперь, после таблетки валиума, она быласпокойна.

Лэнс с облегчением вздохнул. Ему хотелоськоснуться Труди, погладить ее по колену, сказать что-нибудь ласковое, но вподобной ситуации это было рискованно. Одно неверное движение – и она опятьпридет в бешенство. Нет, лучше дать Труди время остыть.

Она бросилась на постель и закрыла глаза.Комната, как и весь дом, была погружена в полумрак: шторы и жалюзи опущены,свет приглушен или выключен. Вокруг дома сновали сотни людей, беспрерывно жужжакамерами, словно они исполнились желания снять фильм о всех немыслимыхпохождениях Патрика. В полдень местная телекомпания в программе новостейпоказала их дом, а какая-то вульгарная желтолицая дама с лошадиными зубамираспространялась о Патрике и о возбуждении супругой дела о разводе.

Супруга Патрика! При мысли об этом Трудипочувствовала онемение. Да она не была его женой уже четыре с половиной года!Она устроила ему достойные похороны, а потом в ожидании денег честно пыталасьзабыть о нем. К тому моменту когда деньги были получены, Патрик превратился всмутное воспоминание.

Единственный трудный момент наступил тогда,когда она попыталась объяснить двухлетней дочери, что ее отец отправился нанебеса, где ему будет, безусловно, намного лучше, чем здесь с ними. На какое-томгновение девочка казалась озадаченной, но очень быстро стряхнула с себяоцепенение, как это могут только дети. В присутствии ребенка никто больше неимел права произносить имя Патрика – нельзя было травмировать бедняжку, какобъяснила Труди. Девочка не помнит своего отца, так что нечего и говорить с нейо нем.

За исключением этого небольшого эпизода, Трудис удивительной выдержкой несла бремя вдовства. Она ездила за покупками в НовыйОрлеан, заказывала продукты из Калифорнии, два часа в день исходила потом,занимаясь аэробикой, тратила кучу денег на дорогую косметику. Завела няньку,чтобы иметь возможность путешествовать вместе с Лэнсом. Оба предпочиталиКарибы, особенно остров Святого Барта с изумительными пляжами для нудистов, гдебыло так хорошо загорать и болтать с французами.