– Что ж, и я Тамаре сегодня… – подхватил ее решимость Сергей. – Сегодня как раз дочек дома не будет, они к бабушке уйдут. Да, сегодня и скажу, пока не опомнился и не передумал… Веревки ты из меня вьешь, Танька, вот что я тебе скажу!

– А ты уже давно из меня веревку свил, Сережа. И в узелок завязал. Вот я и выкручиваюсь, как могу, чтобы развязаться и жить дальше. Вот и придумала компромисс. Надо же как-то жить, Сереж… Сначала узелки развязать, а уже потом исполнять свои обязанности, правда?

Не дойдя до озера, они повернули обратно. Снова начал накрапывать дождь, и казалось, деревья в парке смотрят им в спины с болезненным укором – надо же, какую гадость придумали эти двое… Худшую гадость, чем ветер и дождь…

* * *

Парикмахерша закончила свою работу, спросила с улыбчивым вызовом:

– Ну как? Вам нравится?

Тамара неуверенно улыбнулась, разглядывая в зеркале свою новую прическу.

Наверное, прическа и впрямь получилась удачной, не зря девушка-парикмахерша так старалась. Когда Тамара села в кресло, она спросила равнодушно, глядя на ее отросшее каре:

– Как будем выравнивать? Короче? Длиннее?

А Тамара вдруг ляпнула, сама от себя не ожидая:

– Давайте сделаем новый рисунок, принципиально новый.

– Что вы имеете в виду? – спросила девушка.

– Ну, я не знаю… – смущенно проговорила Тамара. Но от намеченного не отступила. – Но чтоб я совсем другая была! Вы же в этом деле специалист! Вы же лучше знаете, что мне подойдет! Я вам доверяюсь полностью и заранее даю гарантию, что претензий предъявлять не буду! Что получится, то получится! Давайте?

– Что ж, хорошо… – задумчиво сказала девушка, отводя пряди назад и вглядываясь в Тамарино лицо. – Я сделаю вам стрижку, а волосы осветлю до пепельно-русых. И челку такую, чтобы лоб закрывала. И чуть набок… Только давайте и впрямь договоримся – без претензий потом, хорошо? А то знаете, как бывает… Сначала клиентка одно говорит, а потом…

– Обещаю! – воскликнула Тамара. – Клянусь! И давайте уже приступим быстрее, пока я не передумала!

Парикмахерша колдовала над ее волосами почти два часа, включая стрижку, окраску и еще какие-то мудреные процедуры, названия которых Тамара не запомнила. Наконец, был сделан последний штрих…

– Ну? Что же вы молчите? – снова спросила девушка. – Вам не нравится, да?

– Ну что вы… – поспешила ее успокоить Тамара. – Очень даже нравится. Только мне надо привыкнуть. Я ведь совсем другая, даже сама себя не узнаю…

– Ничего, – улыбнулась парикмахер, – быстро привыкнете! К хорошему же быстро привыкают! Вон вы помолодели сразу на десять лет! А каре вас старило и вовсе вам не шло. Вот увидите, вам теперь комплименты будут делать! Это именно ваш рисунок, не сомневайтесь!

– Вы думаете?

– Уверена!

Тамара глянула в зеркало еще раз и опять себя не узнала. Действительно, совсем другая женщина. Даже, можно сказать, симпатичная. И челка надо лбом так хорошо лежит, отдельными прядками и чуть набок, и глаза на ее пепельном фоне вдруг стали не серыми, а небесно-голубыми, и даже какой-то молодой блеск в них появился. Да, девушка права, она с этой стрижкой гораздо моложе выглядеть стала. Не на десять лет, конечно, но на пять – точно. Интересно, что Сережа скажет, увидев этот «новый рисунок»?

По пути домой она зашла в торговый центр, купила себе новую блузку, юбку и премиленький домашний костюмчик, синенький, из мягкого бархатистого трикотажа. Еще хотела туфли купить, но денег не хватило. Ладно, туфли можно на потом оставить…

Дома об эту пору никого не было, и она тут же натянула новый костюмчик на себя, подошла к зеркалу, чтобы глянуть, как он смотрится в домашних интерьерах.

Да, очень хорошо смотрится. И новая прическа тоже. И давно надо было подстричься, и за лицом следить, и за фигурой! Правильно Верочка ее учила, не надо ходить размазней. Может, на диету сесть, сбросить пяток лишних килограммов? Или лучше в тренажерный зал записаться? Хотя нет, нельзя в тренажерный зал. Сердце слабое. Месяц назад очень сильный приступ был. Хорошо, что Олечка, соседка-приятельница с пятого этажа, оказалась дома и сделала укол, приговаривая при этом сердито:

– Больше спасать тебя не буду, поняла? Я ж не кардиолог, я всего лишь терапевт! В следующий раз обязательно «Скорую» вызову! И вообще, тебе самой надо пройти обследование, в больницу лечь недели на две, нельзя к себе так относиться! Давай я тебя к хорошему кардиологу на прием запишу? И договорюсь, чтобы срочно положили на обследование…

– На две недели?!

– Ну да…

– Что ты, на две недели! С ума сошла? У меня ж семья…

– И что? У всех семья! Сердце ведь не спрашивает, у кого семья, у кого не семья! О себе тоже надо заботиться, Тамарочка, как ты не понимаешь!

– Да я понимаю… Но у Сережи гастрит, ему надо правильно питаться. И девчонкам тоже. Как они тут без меня – две недели? На сухомятке будут сидеть?

– Да прекрати, Тамарочка, слышать этого не могу! В кого ты себя превратила, сама подумай? Да, я понимаю, ты своего Сережу любишь, но ведь нельзя же так, чтобы о себе совсем не думать. Ты еще на божничку своего Сережу посади и поклоны ему клади.

– Да, Олечка, люблю его. Мне в радость о нем заботиться.

– А о себе – не в радость?

– А о себе – нет.

– Ой, да что с тобой разговаривать… Если хочешь быть жертвой своей любви – будь ею. Никто ж запретить не может, у всякого свои радости в жизни. А только запомни, моя дорогая, – у всякой радости два конца, один хороший, другой плохой. Чем радостнее твоя радость на одном конце, тем горше будут последствия на другом…

– Да ну… – отмахнулась Тамара. – Не пугай меня, Оль.

– А что мне тебя пугать? Вон, все последствия уже наружу вылезли! Твое радостное сердце уже взбунтовалось, внимания к себе требует. Это оно говорит тебе – хватит для других жертвовать, собой займись! Ложись на обследование и выясни, отчего у тебя такая дикая аритмия! И приступ этот был неспроста. Ой, Тамарочка, неспроста! Это тебе звоночек был…

– Да ладно, развела философию! Обыкновенный приступ, только и всего. Отлежусь и встану, подумаешь. Сереже только не говори, ладно?

– Почему?

– Не надо, Оль… Он и так в последнее время грустный ходит. А тут еще я… Некогда ему вокруг меня бегать!

– Так вот и пусть побегает вокруг тебя, пусть! И всю хандру как рукой снимет! Пусть испугается!

– Оль, я прошу тебя, не говори Сереже.

– Да ладно, черт с тобой… – нехотя согласилась Ольга. – Но в следующий раз я обязательно «Скорую» вызову, поняла? А то иду у тебя на поводу, прямо преступницей себя чувствую. А я ведь клятву Гиппократа давала – не навреди!

– Спасибо тебе, Оль… – смущенно проговорила Тамара. – Не переживай, твой Гиппократ на тебя не рассердится, потому что ты хороший врач. Я тебе так обязана, Оль…