не говорит мне, что я могу, а чего не могу делать, ты понимаешь это? Мне не нужно, чтобы ты беспокоилась обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.

— Да, я могу это видеть. Посмотри на себя.

— Просто уходи.

Она этого не сделала.

Ущерб уже был нанесен.

Зверь по-прежнему был спокоен. Теперь мне пришлось иметь дело с последствиями. Всеми.

Она села передо мной.

— Поговори со мной. Что, черт возьми, происходит?

— Я не могу, — сказал я. Я не знал, почему сказал это.

— Хорошо, если ты не готов, я не буду настаивать.

Она обхватила мою голову руками. Они были такими холодными. Ее прикосновение успокоило жжение в моей сердцевине.

Это было успокаивающе. Но затем произошло нечто совершенно другое. Сначала это было ощущение покалывания на моем распухшем лице. Затем почувствовалось тепло.

Я попытался отстраниться, но она мне не позволила. Ее губы мягко шевельнулись. Я едва мог расслышать, что она говорила. Еще одно заклинание.

Исцеляющее.

Как, черт возьми, она это сделала?

— Вот, — сказала она. — Я говорила тебе быть осторожным, Блейк.

— Знаю. — Я знал, что если подойду к зеркалу, то больше не обнаружу синяка под глазом. Каким-то образом она исцелила меня. Как, я понятия не имел.

***

Она оставалась со мной до конца дня. Мы смотрели фильмы и почти не перемолвились ни словом.

В Табите было что-то такое, чего я не мог понять. Она успокоила мою душу. Я все еще не чувствовал того, что чувствовала она, но и то, что она была рядом, тоже было неплохо.

Она могла бы быть хороша для меня.

Мы заснули на диване, и вместо того, чтобы видеть сны о рыжей, мне снились драконы, кричащие и умирающие. Я убил их всех.

Я вздрогнул, проснулся и чуть не ударил Табиту, когда она мягко положила на меня руки.

— Полегче, — пробормотала она.

— Прости. Думаю, тебе следует уйти, — сказал я и направился в ванную. Я закрыл дверь и изо всех сил попытался наполнить легкие воздухом.

Мне не следовало драться. Но какой у меня был выбор? Я должен был это сделать ради своей семьи.

Кого я обманывал?

Я был рожден предопределенным для зла.

Это никогда не должно было стать легче, только труднее. Рано или поздно это бы произошло.

Я поддался воображаемому рычанию и визгу. Я мог понять, почему король Альберт и мой отец так старались уничтожить Черный рынок. Это было чистое зло, и оно служило чистому злу.

Я каким-то образом снова заснул. Проснулся и обнаружил, что солнце льется в ванную. Облегчение нахлынуло на меня. Мне больше не снились драконы.

Я открыл дверь ванной и обнаружил на столе тарелку с едой.

Она была слишком хороша для меня.

Я должен сказать ей, по крайней мере, это.

***

В течение дня я работал над «Никогда не дыши».

Около шести вечера я закончил.

Эти слова отняли у меня много сил. Слова, которые могли бы стать отличной песней, если бы я смог найти правильную мелодию.

Мысли об Айзеке появились в моей голову. Я должен отдать текст ему.

Едва эта мысль сформировалась, как я обнаружил, что стою на подоконнике окна.

Я нырнул и преобразился.

Я чувствовал себя свободным. Единственный раз, когда я действительно был таким.

Я приземлился с глухим стуком несколько часов спустя в его доме в деревне оборотней. Они напоминали мне пилигримов, но у них также были племена. Это была смесь старых традиций. Все сводилось к тому, что они были простыми людьми.

Отец Айзека был старейшиной. Он был Химерой, как и его дочь.

Айзек был последним гигантским орлом. Его отец очень хотел, чтобы однажды он занял его место.

Айзек был удивлен, когда я появился на пороге.

— Блейк, какого черта ты здесь делаешь?

— Вот как ты приветствуешь братана?

— Извини, я не это имел в виду, просто удивлен.

— Кто это, сынок? — Из кухни донесся голос отца Айзека.

— Ты бы не поверил, если бы я тебе сказал. Заходи.

В ту минуту, когда я вошел в дверь, я почувствовал ее. Сестру Айзека. С тех пор как она была маленькой, она делала это всякий раз, когда я приходил в гости. Она пыталась неожиданно напасть на меня.

Мои губы слегка изогнулись. Она была хороша, но я всегда обнаруживал ее укрытие прямо перед нападением.

Она выпрыгнула, и я отпрыгнул в сторону. Она врезалась в лестницу.

Айзек рассмеялся.

— В следующий раз, сестренка.

— Черт возьми. — На месте Химеры появилась пятнадцатилетняя блондинка.

— Действительно, все еще?

— Прости… Я чувствую твой запах за милю.

— О, это нехорошо, — поддразнил Айзек, когда она побежала вверх по лестнице, чтобы одеться.

— Она тоже была занозой в моей заднице, Блейк. Хотела знать, когда ты придешь.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда, по крайней мере, так мне говорили.

— Блейк, — сказал отец Айзека, когда мы вошли на кухню. — Это ты?

— Извините, что ворвался неожиданно.

— Я просто на днях спросил Айзека, как у тебя дела.

— Ну… — Я постучал себя по груди. — Как можете видеть, я в порядке.

— Так и есть. Твоя мать в порядке, отец?

Я кивнул. В последний раз, когда я проверял, они были.

— Мы будем в моей комнате, — сказал Айзек и повел меня в подвал, который он превратил в свою комнату.

Она выглядела так же, как и всегда, с кроватью размера king-size в центре комнаты и парой инструментов в углу. Его недоделанная работа по звукоизоляции все еще была заметна на стенах.

Я действительно должен помочь ему с этим.

— Итак, чему я обязан удовольствием от этого визита?

— Этому. — Я протянул ему слова, нацарапанные на листе бумаги: «Никогда не дыши».

В течение следующих нескольких минут Айзек молчал, читая. Затем он покачал головой.

— Чувак, это глубоко. Кто она?

— Никто. Ее не существует.

— Это то, что ты чувствуешь?

Я пожал плечами. Я не хотел говорить ему, каким жалким я был на самом деле. Признать, что я был влюблен в плод своего воображения.

— Как ты думаешь, это может быть связано с твоим Лунным Ударом?

Я рассмеялся.

— Это всего лишь песня, Айзек. Думаешь, мы смогли бы придумать для слов мелодию?

— Конечно, — сказал он. — Но мне нужно немного времени.

— Круто. Мне нужно вернуться в Драконию. Я удрал. Если Лонгвей поймает меня, он больше никогда не выпустит меня из виду.

Айзек усмехнулся.

— У меня будет что-то для тебя, скажем, на следующей неделе или около того?

— Понял.

— У тебя уже есть новый Камми? — спросил он.

— Нет. — Я помахал