на прощание.

— Я скажу сестре, чтобы она потренировалась на следующей неделе.

Я усмехнулся и кивнул.

— Скоро увидимся. — Я взбежал по лестнице и вышел сам. Если и был один парень, который смог бы напеть мелодию «Никогда не дыши», то это был Айзек.

— 10~

Было поздно, когда я вернулся в Академию Дракония.

В школе было тихо, и все спали, за исключением нескольких комнат. Я мог слышать только глухие звуки, так как их комнаты на самом деле были звукоизолированы.

Я нашел серебристый клочок бумаги на полу у своей двери. Я также знал, кому принадлежала эта бумага. Ирен.

Я знал, что там написано. Она хотела видеть меня, а я не мог. В итоге я дал чудовищу все, что он хотел.

Я не мог дать ему и этого тоже. Они определенно исключили бы меня.

Я поднял записку. Нацарапанная изящным курсивом, она требовала встречи со мной. Там было не только одно свидание, но и время на оставшуюся часть недели и на следующую.

Каждый день. Она хотела видеть меня каждый день. Почему?

Я бросил записку в ящик стола и с силой потер лицо.

Кровать Люциана все еще была пуста. Сколько времени ему нужно, чтобы прийти в себя? Собирался ли он вообще вернуться? Зверю это нравилось, но я ненавидел не знать, в порядке он или нет.

Я принял душ и заставил себя уснуть, молясь, чтобы кошмары прекратились.

***

На следующее утро я пошел в кафетерий. Взгляды всех до единого были устремлены на меня, когда я подходил к очереди в буфет.

Я получил пару приветствий от девушек, когда расставлял тарелки.

— Блейк, — сказал шеф. — Приятно видеть тебя снова на ногах.

Я хмыкнул, возмущенный его намеком. Меднорогие.

Я нашел свободный столик снаружи, и менее чем через тридцать секунд Джордж, Брайан, Табита и все, кто был «всеми», присоединились ко мне.

Я хотел взорваться, но съел завтрак и пошел на урок в ту минуту, когда прозвенел звонок.

Сегодня время летело незаметно; я боялся встречи с Ирен. Мои ладони были потными. Что она со мной делала?

Профессор Эдвард назвал мое имя.

— Ты можешь идти, — сказал он со своим резким ирландским акцентом.

Я собрал сумку и отправился в башню Ирен. Мне следовало просто пропустить ее сегодня, но она сообщила бы о моем отсутствии мастеру Лонгвею, и это вызвало бы еще больше вопросов. Прямо сейчас у меня не было ответов на все вопросы.

Поэтому я вытер вспотевшие ладони о брюки и поплелся вверх по ступенькам, которые вели в ее комнату высоко в башне.

Я протянул руку, чтобы постучать.

— Входи! — крикнула она еще до того, как мой кулак соприкоснулся с деревом.

Я открыл дверь.

Ее лицо озарилось, и она одарила меня своей ослепительной улыбкой. Впервые я был рад, что мое сердце не было услышано; это было бы неловко.

— Не думала, что ты придешь, — сказала она своим медово-сладким голосом.

— Я не был уверен, стоит ли мне это делать. — Я был честен, слишком честен.

— Что ж, я рада, что ты это сделал. Садись. — Она улыбнулась.

Я сбросил рюкзак и сел. Я лег на спину и закрыл глаза.

Я скучал по этой башне, по ее формальности. Я скучал по разговорам с ней.

— Что?

— Я не знаю. Ты скажи мне, Ирен. Что я здесь делаю?

— Ты знаешь, что видеться со мной — это обязательно, Рубикон. Ты пропустил довольно много сеансов.

Я усмехнулся ее выбору слов. Если бы только она знала, какие сеансы я имел в виду, она бы мне этого не говорила.

— Что-то смешное? — спросила она.

— Нет, совсем наоборот. — Мой тон был мрачным.

— Тогда поговори со мной. Что с тобой происходило в последнее время?

— Мне снятся сны, сны, которые я не знаю, как истолковать. Являются ли они плодом моего воображения или чем-то грядущим.

— Расскажи мне о снах.

Я посмотрел на нее, приподняв бровь.

— Попробуй.

— Отлично. Думаю, мне снится мой всадник.

Она прищурилась.

— Я не понимаю.

— Думаю, это моя всадница или то, какой бы она была, если бы была жива.

— Она? — сказала Ирен.

— Да, у меня всегда было впечатление, что это был он, пока не появились сны.

— Расскажи мне о них. Что ты чувствуешь? Что ты делаешь? Откуда ты знаешь, что они о твоей всаднице?

— Я знаю, как это звучит, хорошо? Моего всадника не существует. Это просто глупые сны.

— Нет ничего глупого, Блейк. Испытай меня.

На мгновение воцарилась тишина, а потом я просто открылся. Слова полились из меня потоком, и я рассказал Ирен о каждом сне до единого. Она жадно слушала, не произнося ни единого слова. Поэтому я продолжал говорить.

— И это все. Это последний сон, который у меня был. — Я посмотрел на нее. — Ты знаешь, что это может означать?

Она прищурилась, напряженно размышляя.

— Знаю, ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что это касается твоего будущего, что это твоя сторона Лунного Удара пробуждается внутри. Но не думаю, что дело в этом. Думаю, это то, что ты думаешь. Принимая желаемое за действительное.

— Принимая желаемое за действительное. — Я сильно потер лицо. — А как насчет того, что я чувствую в этом сне? Это хоть отдаленно похоже на что-нибудь реальное?

— Я не знаю. Хотела бы я знать ответ, но ты же знаешь, я вряд ли вижу что-то хорошее, когда дело касается тебя.

Я кивнул, чувствуя себя опечаленным.

— Да, мое проклятие. Все, чего я пытаюсь достичь, совершенно безнадежно. С таким же успехом я мог бы просто сдаться.

— Не говори так. Это не безнадежно, ясно? — Она встала и подошла, чтобы сесть рядом со мной. Она никогда раньше не сидела так близко ко мне.

Она погладила меня по руке. Если бы она знала, что для нее хорошо, она бы не прикасалась ко мне так.

Зверь пробуждался. Он хотел большего.

Не надо, Блейк, просто не надо.

Я сделал глубокий вдох. Мне пора идти. Сейчас было подходящее время, но я не мог. У меня больше не было сил бороться.

Тогда она подошла ближе ко мне, и ее губы коснулись моих.

Я замер. Какого хрена?

Она поцеловала меня прямо в губы. Зверь взял верх и притянул ее ближе. Ее тело было теплым рядом с моим. Я тихо хмыкнул, когда ее руки запутались в моих волосах, а поцелуй стал глубже.

У нее был потрясающий вкус. Я хотел большего.

Наконец она остановилась.

— Мы не должны этого делать.

— Заткнись на