– И я тоже, старина. Именно поэтому нам нужно держаться друг за друга. – Он хлопает меня по здоровому плечу. – Если кто и сводит тебя с ума, то это ты сам. Тебе приснился кошмар. Забудь.

Мне хочется ему сказать, что это не так-то просто, но вместо этого я говорю:

– Ладно. – Я не могу потерять еще и Сэма. – Идем. – Цепляю на лицо улыбку и киваю на беговые дорожки. – За нас никто эти круги не пробежит.

Позже, когда я принимаю душ, это происходит снова. Вот я стою под струями теплой воды, а в следующую секунду вдруг оказываюсь под проливным ледяным дождем. Вокруг темно. Я вижу прямо перед собой лицо Кимберли, ее волосы насквозь промокли. Кажется, мы стоим на парковке перед отелем.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, а когда снова открываю, Ким рядом нет. Остается только память о том вечере.

Когда я выхожу из душа и вытираю запотевшее зеркало в ванной, меня снова переносит в машину, мне кажется, что я протираю запотевшее лобовое стекло.

«Успокойся. Это всё не по-настоящему».

Повторяю эти слова снова и снова, как и советовала доктор Бенефилд, пока головная боль не утихает.

Откидываю со лба длинные волосы, рассматриваю свое отражение в зеркале: рубец хорошо заживает, осталась только бледно-розовая полоса. Провожу по ней пальцем, убеждая себя, что мозг и сердце – это не кожа, им нужно больше времени, чтобы прийти в норму.

Только они никогда не заживут, если я буду считать свои галлюцинации реальностью. Думаю о своем разговоре с Марли: впервые за несколько месяцев я смог поговорить о Кимберли. О настоящей Кимберли, а не о том фантоме, который раз за разом воспроизводит мой больной мозг. Так как же мне уговорить свой разум запомнить настоящую Ким и выбросить из памяти ее призрак? Мое отражение не дает мне ответа на этот вопрос.

Впрочем, кое-что я всё же могу исправить.

Дергаю себя за волосы. Пора подстричься, а то у меня такой вид, будто я собираюсь пробоваться на роль в фильме про войну за независимость США, прямо вылитый кузен Джорджа Вашингтона.

Вот это был бы настоящий кошмар.

Марли наклоняется ближе, рассматривает мой шрам. Прошло три дня с моего последнего видения и три месяца с тех пор, как я в последний раз стригся. Пытаюсь отвлечься, смотрю на траву, деревья, на прогуливающихся по дорожкам парка людей. Потом… Марли протягивает руку и кончиками пальцев легко проводит по моей коже. Она делает это так нежно, что я ощущаю легкое электрическое покалывание.

Странное чувство, словно мое тело просыпается.

– Что произошло?

Марли убирает руку, и я понимаю, что до сего момента задерживал дыхание.

– Я не рассказываю грустных историй, – отвечаю, поддразнивая ее.

Марли выгибает бровь, бросая мне вызов.

– Ах вот как?

Молчу, потому что понимаю: разговор пошел куда-то не туда. На самом деле я хочу всё ей рассказать. Про аварию, про Кимберли. Марли – первый человек, которому я хочу излить душу.

– Наверное… – говорю я, прислоняясь спиной к вишневому дереву. – Я просто не умею рассказывать истории.

– Еще как умеешь. Мы все умеем, – заявляет Марли, поджимая под себя ноги. – Мы рассказываем историю прямо сейчас. Решаем, как поступить, что сказать, как жить. – Она заправляет за ухо прядь волос. – Это… и значит – рассказывать истории.

– Это просто жизнь.

– Ладно, но разве история чьей-то жизни не есть самая настоящая история?

Тут она меня поймала, и она это знает.

– Тебе обязательно всегда и во всём оказываться правой? – жалобно спрашиваю я. Черт возьми, эта девушка всегда права. – Может, дашь мне передышку?

Марли возводит глаза к небу и толкает меня локтем в бок, на ее щеках проступает легкий румянец.

– Знаешь, что самое приятное в рассказывании историй? – спрашивает она.

Я качаю головой, не сводя глаз с ее порозовевших щек.

– Слушатели, – говорит она. – Без слушателей рассказчик просто сотрясает воздух, но если его кто-то слушает…

– Ах, так ты утверждаешь, что ты – хорошая слушательница?

Марли вскидывает голову и пожимает плечами, словно это нечто само собой разумеющееся.

– Конечно. И мне бы очень хотелось послушать твою историю. Если ты хочешь ее рассказать.

Впервые мне кажется, что я действительно могу рассказать.

– Боже. – Вздыхаю, пытаюсь найти отправную точку. – С чего же начать?

– Начни с начала, – предлагает она и тоже прислоняется спиной к стволу дерева, так что ее плечо касается моего.

Кошусь на нее. С начала? Она что, готова просидеть тут до Рождества? Хотя, полагаю, у меня всё равно нет срочных дел и планов.

– Ладно, – говорит Марли, приподнимая бровь. – Как насчет середины? Двух третей?

Смеюсь, пытаюсь выбрать подходящее место. Правильное место.

– Как насчет?… – Вспоминаю, как Ким выпячивала нижнюю губу, если что-то от меня хотела. – Что, если я начну с Ким?

Итак, я рассказываю Марли всё. Про то, как мы с Кимберли поругались из-за качелей, а Сэм уступил нам свои качели, чтобы прекратить нашу ссору. Как в средней школе я набрался смелости и написал в дневнике Ким «Я ♥ тебя». Рассказываю, как каждый год в день нашей годовщины мы с Кимберли прогуливали школу и отправлялись в небольшое путешествие-сюрприз, а место назначения всегда выбирала Ким. Она неизменно брала с собой лучшие закуски и подбирала идеальную музыку, чтобы послушать в машине.

Рассказываю про наши с Кимберли планы, ссоры и примирения.

– Я хочу сказать, мы были идеальной парой. Знаю, это такое клише «глава чирлидеров и квотербек», но мы были именно такой парой, о какой все мечтают. – Я смотрю на опавшие лепестки вишневого дерева, которые ветер разметал по траве. – И даже когда наши отношения отклонились от идеала, особенно после того, как я повредил плечо, всё было хорошо, потому что у меня всё еще была Ким.

Поворачиваю голову к Марли, но она ничего не говорит, просто ждет, что я продолжу, ее спокойный взгляд успокаивает.

Итак, я рассказываю про конец своей футбольной карьеры. Про то, каким сломленным чувствовал себя, когда увидел результаты рентгена, как понял, что годы тренировок и мечтаний пошли прахом, как Кимберли держала меня за руку в машине скорой помощи и позже в больнице. Она всегда оставалась рядом.

– Не пойми меня неправильно. Конечно, мы время от времени ссорились, – признаю я. Мы ругались из-за того, что после травмы я не хотел видеться с ребятами из моей команды, потому что тогда мне хотелось просто сидеть дома. Или когда Кимберли предлагала совершить грандиозную поездку, чтобы посмотреть несколько колледжей, а я не хотел, так как был уверен, что буду учиться в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Или еще… Ну, мы часто ссорились. – Пожалуй, даже чаще, чем большинство пар, но я всегда думал, что это происходило потому, что мы сильно друг друга любили.