добыче для него… и как же хорошо, что из-за собственных проблем он об этом не знает!

Так и стоял я, почти не соображая, пока пятясь, медведь заносил свой тяжелый зад в кусты и проламывал новую дорогу, пока туда же втягивал пожженную башку, пока ветки трещали по звуку на удаление и также постепенно затихал обиженный рев…

Из ступора меня вывел звонкий хруст, раздавшийся совсем рядом. Резко обернулся уже на этот звук, в ожидании очередной опасности, но это, как оказалось, всего лишь выбравшийся из пепла звереныш добрался до моей еды.

Я наконец-то выдохнул.

Слов не было, да и сил тоже, и я повалился рядом с костром. Так что удивляться беспардонности мелкой твари, которая только что от хищника спаслась, а уже вовсю нарывалась по новой, даже желания у меня не нашлось.

Меж тем, животина эта, МОЙ корм уплетающая, наглость свою, похоже, прекрасно осознавала и, хрустя зажатым в передних лапках сухарем, глазами своими в мои заглядывала, типа: «- Да вот, жру, а шо делать? Оно ж само не съестся, надо помогать!».

— Ешь уже, — сказал я зверьку, подталкивая к нему поближе котлету.

Мне-то их уж точно не есть, да и хлеб с сыром тоже. Вроде мы с мишкой и воевали недолго, но фольга на тарелке успела за это время прогореть, и, полежав на открытых углях, еда заметно почернела, а сыр, тот и вовсе в дырки почти стек.

Впрочем, мелкому это не помешало, и он с аппетитом лизнул фольгу там, где потихоньку еще сырок плавился.

— Так понимаю, малыш, тебе обжечься не грозит? — спросил зверя как-то машинально.

Тот только глазами в ответ похлопал, то ли просто отреагировал на голос, то ли все-таки предположение мое подтвердил. Да я бы уже и этому, наверное, не удивился. Это ж, по сути, ерунда — подумаешь, зверь понимает человека… как бы только сам не заговорил. Вот такое, боюсь, для меня уже будет слишком.

Но мелкий, слава богу, болтать пока не спешил, а сосредоточился на еде полностью. Фуф, спасибо и на том, хоть немного отдохну от сюрпрайзов, а то, подозреваю, испытания на прочность нэрвного меня только начинаются.

Так дальше и пошло — зверь хрустел и чавкал, старательно обсасывал сырные угольки, а я просто рядом сидел и его рассматривал.

Ящерок, похоже, действительно оказался детенышем, и голова его чисто по-детски была крупна, а глаза на мордочке — огромны. Гребешок встопорщенной чешуи торчал вдоль всей его хребтинки от головы до самого кончика хвоста. Сам же хвост выглядел настолько жалким, что если б не мини-ирокез и общий зеленый колер, то я б его крысиным обозвал. И только острые, отливающие стальным глянцем коготки на коротких лапках, намекали, что возможно… когда-нибудь… из этого недокормыша все же вырастит более-менее вразумительный зверь.

На спине змееныша с двух сторон от гребешка еще имелись какие-то пупырья, но разглядеть их мне толком не удавалось, мелкий постоянно шевелил передними лапками и переливающаяся чешуя скрадывала очертания этих бугарков.

Когда в маленькой, но по всем показателям бездонной пасти, скрылась последняя котлета, я все же принял мысль, что с едой мне снова не повезло, как данность, и решил хоть водички попить. Нащупал пакет, куда мне к тарелке с котлетами подкинули полную бутылку, достал ее и открыл.

— Хочешь? — предложил зверю.

Тот отрицательно мотнул башкой… да ладно! Но главное все ж, чтоб не заговорил, а то мои нэрвы пока еще не пришли в норму.

Сам меж тем хлебнул… и выплюнул тут же.

Именно в этот момент меня накрыло озаренье — а дед-то, старый х… кхм, короче, не хороший человек по трезвому размышлению у меня получался дед! Он, похоже, все вот это… не знаю, что пока… но именно он мне и устроил!

Я еще раз посмотрел на бутылку в своих руках и решил не рисковать. Вспомнилось заодно, что после того, как пару таких вот выхлебал, я весь вечер потом как бухой ходил!

Нет — не то! С этим состояние я знаком неплохо и не раз переживал его, что, конечно, заслуги мне не делает, но зато теперь есть с чем сравнить. Пьяным я был в баре, и потом еще у Юльки, а вот после дедовой воды… обдолбанным? Не знаю, с наркотой я дел как-то не имел. Но вот то, что мое состояние оказалось ненормальным, даже в сравнением с простым… ладно, пусть не с простым, а очень сильным… опьянением, это однозначно!

Короче, стало понятно, что из бутылки, подкинутой коварным родственником, лучше не пить. Оно, конечно, может теперь, когда он уже засунул меня туда, куда хотел, то и опаивать смысла не имеет? Но, как говориться, береженого, бог бережет! И я зафенделил в кусты подальше бутылку.

Знаю, не дело пластик в лесу оставлять. Но так хотелось что-то такое сделать! Ну, там вдарить посильней и разнести чего-то, на кого-то наорать… нет, тут я точно знал на кого… но у меня здесь, рядом, дите непонятного виду сидело, а его как раз не хотелось пугать. Вот и пришлось хоть швырянием бутылки себя успокоить.

И все же пора было идти — думается, случившаяся хрень сама собой рассасываться не захочет, и именно мне ее придется разгребать. Для чего-то ж дед меня сюда засунул? Да и жрать, сил нет, как хотелось уже. А теперь до кучи, еще и пить…

В общем, надо выдвигаться поближе к людям.

Приятель мой к этому моменту уже все съел… каким уж образом, не знаю, потому, как объем хлеба с котлетами пузо его раз в пять превосходил… и теперь просто сидел, сложив на том пузике лапки, и то пукал, то срыгивал дымком.

— Ну, бывай, — сказал я зверю, — пойду я, ты тут не скучай.

Поднял пакет, тот, что майка, в него кинул фасовку из-под котлет… все ж псих прошел, а пакостить с трезвой головы я был не приучен… туда же отправил шорты и хотел было уже совсем с поляны уходить, как меня остановило жалобное ворчание. Мелкий же, только что сыто кимаривший на остатках тарелки, теперь выпучил на меня по котошрековски глазки и еще, кажись, слезы в них подпустив. А такому противостоять меня еще Манька отучила…

— Ты со мной, что ли хочешь? — спросил я его.

Тот вполне ясно урурукнул, что, дескать — да.

Удивляться его понятливости я уже устал, а потому, как с вменяемым продолжил объясняться:

— Так я сам не знаю, куда иду. Что там ждет меня? Может, соберутся