подлинней и верх с полными рукавами, а он теперь, почему-то щеголяет голым волосатым торсом, а футболку свою держит в руке. Что ни говори, странные они ребят все-таки…

Тем временем мы прошли за Кобо, свернув с тропы, которая едва светлеющей прогалиной уже без нас побежала дальше вверх. И оказались на большой, довольно плоской поляне.

Я огляделся. Здесь, на открытом месте, видно было неплохо, и почти сразу я понял, что это место мне знакомо. Ага, именно сюда мы с дедом раньше ходили в походы, вон, даже круг кострища, выложенный камнями посреди поляны, похоже, все тот же, что и десять лет назад. А вон…

— Жень, мы пришли, располагайся, утра будем дожидаться здесь, — окликнул меня дед и сам начал обустраиваться возле заросшего мелкой кучерявой травкой кострового круга.

Мне б к вопросам приступить, но как-то сразу и вдруг не до них стало — что-то на меня опять нездоровый расслабон напал. Прилечь даже захотелось.

Впрочем, возможно само место на меня так подействовало — типа рефлекс, выработанный когда-то в детстве: вот идешь, бредешь по горам, потом до места стоянки доходишь и тут уже можно отдыхать, вот ноги-то сами и подкашиваются.

В тот момент, когда я уже примеривался, где бы прилечь, выискивая местечко без крупных камней, на поляне показался Дочо. Где он шарахался до сих пор, я так и не понял, потому, как в кусты с трассы они с Кобо убрались похоже раньше нас с дедом, а теперь он имел видок такой, словно нагнал нас только что.

Но на отвлеченные темы мне соображалось как-то вообще лениво и я махнул рукой на мужиков. Так что в голове осталась одна более-менее бодрая мысль, которая и принялась печься лишь об усталом теле. Она-то и место выбрала поровней, и догадалась шорты достать из пакета, чтоб под головушку подложить, и она же решила, что котлетами в очередной раз придется пренебречь.

Действительно, воды нахлебался так, что пузо, как барабан стало, вот подремаю немного, а потом уж и поем…

Мужики сидели напротив — по ту сторону выложенного камнем кострища, и их тихого разговора за многоголосой трескотней сверчков я почти не слышал. Ночное небо надо мной, казалось, затягивало в свою чернеющую глубину и его звезды, жадные на свет, сейчас в самый раз были. И я проваливался в него, проваливался… проваливался…

Глава 5

Проснулся словно от толчка — будто в бок кто пихнул, то есть сразу и без всякого неспешного выезда из сновидений.

Огляделся. В паре-тройке метров от меня почему-то горел костер, притом видно давно. Он был уже не ярок, имея лишь несколько мелких язычком в самой сердцевине и уже похоже совсем остывшего по краям пепла.

Вот нахрена вообще костер разожгли?! Я не понял. И напрягся — нынче-то с разведенными посреди леса кострами шутки плохи. А с учетом того, что мы в горах и место это располагается довольно высоко, то с какого ж расстояния его видно?!

Оно, конечно, мы тут с дедом раньше всегда костры жгли, когда в походы ходили. Да и вокруг гореть здесь, если честно, нечему. Проплешина эта, на самом верху горы, настолько прожаривается днем на солнце, что на ней ничего толком не растет — сплошная щебенка вокруг, а деревья, даже подлесок, на хорошем расстоянии от кострища расположены.

Но с другой стороны, кто это вымерять станет, если нас тут заметут?

Как-то невзначай Сусел с его пригодными на все случаи жизни заповедями вспомнился: дескать, если можно на рожон не лезть, то лучше этого и не делать. А тут-то не то, что на рожон, тут километров на десять, наверное, вокруг всем желающим показали — вот они, где — мы, закон нарушаем!

Но спросить было в данный момент не с кого, возле костра я был один.

Ладно, похоже, все уже проснулись и к ручью спустились. Да и трое взрослых мужиков, притом местных, как-то знают, наверное, что делают. Надеюсь, обойдется. А нет… что ж, будем штраф платить… главное, чтоб не посадили.

Пока я рефлексировал по поводу нарушения закона и любовался на воплощение оного, в себя пришел окончательно, растер лицо руками и начал подниматься с места, намереваясь тоже к ручью сходить. И только сейчас обратил внимание, что вокруг туман густющий лежит, а я как бы в пузыре оказался. Видно горячий воздух от костра не дал просесть облаку над собой и образовал вокруг непроницаемую для глаз дымку.

— Дед! — позвал я.

Но стена тумана, как ей и положено, поглотила звук.

Я поднялся-таки на ноги, потянулся и ступил в облако, надеясь, что через десяток шагов, ближе к деревьям, он уже столь плотным не будет, и я смогу поляну осмотреть. Да и доораться до кого-нибудь, возможно, у меня тогда получится.

Не оставили же меня здесь одного, в самом-то деле?

Меж тем туман, который, в общем-то, был естественен в этих горах и бывало укладывался под утро по их вершинам, в этот раз оказался каким-то неправильным и кроме, как вокруг меня с костром, нигде больше не наблюдался. Стоило ступить из задуманных десяти, всего шага три, как он оказался у меня за спиной. К тому же принялась сразу быстро развеиваться. И таращился я на него всего-то с минуту, а он уже поредел настолько, что костер за ним, только что размыто мерцающий пятном, вдруг увиделся четко.

Но отсутствие тумана разглядеть поляну мне не помогло. Темень еще, оказывается, стояла полная, и свет от мелкого пламени в ней оказался слишком ярок, чтоб слепить, а потому, все отдаленные на несколько метров очертания, вполне по ночному сливались в единую черноту. И только когда я задрал голову, кроны деревьев едва выделились на бледно-звездном небе.

Но, в общем-то, все вроде было норм…

Вот только что-то, пока неявное для меня, но успевшее отметиться подсознанием, подсказало вдруг, что поляна вокруг не та…

А такое может быть?

Да нет, конечно! Что за дичь лезет в голову? Что значит, не та поляна?!

Я внимательно огляделся еще раз. Костер был тем же — точно, как и мгновение назад он продолжал гореть несколькими пляшущими язычками в середине и тусклыми припорошенными пеплом углями по краям.

А вот деревья, по-прежнему видимые лишь черными силуэтами из-за близкого огня, вроде стали выше… гораздо выше…

А почему, собственно, нет? Я здесь не был давно, вот и подросли.

Настолько?

От понимания, что деревья в предгорьях Кавказа в принципе так не