Они допили шампанское и около полуночи заказали ужин в номер. Эта ночь стала передышкой для них обоих. Проснувшись на следующее утро, они снова занялись любовью.

Грегорио старался не думать о Бенедетте, когда они вместе принимали душ и одевались, чтобы вернуться в госпиталь к дочке. Настроение его немного улучшилось. Пусть пройдет время, а потом Бенедетта наверняка остынет и вполне сможет изменить свое мнение по поводу раздела бизнеса и развода. Обычно жена была весьма рассудительна, и он надеялся, что она останется такой и впредь.

Жану Филиппу всегда нравилось завтракать вместе с женой и детьми, поджидая прихода няни, после чего они могли отправиться на работу. Когда у них было время, он подбрасывал Валерию до ее офиса, но с тех пор, как сказал ей про Пекин, она постоянно опаздывала к завтраку, дети капризничали, еда подгорала, а на работу Валерия собиралась так долго, что он уже не мог ждать, и ей приходилось ехать на своей машине или ловить такси. Их жизнь, похоже, все больше и больше запутывалась под давлением необходимости принять решение, а в это злосчастное утро даже няня опоздала. С четырех часов их двухлетний сын Дамиан плакал не переставая из-за боли в ухе, и Валерия намеревалась перед работой отвезти его к врачу.

– Ни минуты покоя! – в раздражении бросил ей Жан Филипп.

Их пятилетний сын Жан Луи стукнул сестру во время завтрака, и та тоже разрыдалась.

– А как бы мы справились с этим всем в Пекине? – огрызнулась Валерия в ответ. – Как общаться с детским врачом, который не говорит ни по-английски, ни по-французски?

За прошедшие несколько недель она уже поговорила с некоторыми своими подругами, которые знали этот город и уверяли, что там никто не говорит по-английски. Везде необходим переводчик, если вы не обладаете знанием китайского. Компания, сделавшая предложение Жану Филиппу, сообщила, что он сможет нанять переводчика за свой счет.

– Я уверен, что там есть западный доктор. Мы легко найдем его через посольство. Ради бога, это все-таки не третий мир.

– Нет, это как-никак Китай, – съязвила Валерия.

– Так что же ты все-таки решила?

Он уже несколько дней торопил ее с ответом. Она отмалчивалась, но сегодня ее терпение лопнуло.

– Если ты хочешь получить ответ прямо сейчас, – рявкнула Валерия, и дети уставились на нее, пораженные незнакомыми нотками в голосе матери, – если ты настаиваешь… – Она сбавила тон, увидев изменившиеся лица детей, – … то ответ будет отрицательным. Я не готова явиться сегодня в «Вог» и написать заявление об увольнении. Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать.

– О боже, Валерия, – расстроенно вздохнул Жан Филипп, – я ведь делаю это для нас, на дальнюю перспективу.

Они оба уже начинали сомневаться, существует ли эта дальняя перспектива, судя по тому, как развиваются события. За семь лет совместной жизни перед ними ни разу не вставали столь разобщающие обстоятельства, и каждый из них винил другого за непереносимое напряжение, которым теперь был пронизан каждый их день. Дамиан снова начал плакать теребя больное ухо, и молодая няня унесла мальчика в другую комнату, чтобы одеть. Жан Луи разлил в этот момент апельсиновый сок, и Валерия бросилась вытирать стол.

– Ты заставляешь детей нервничать, – обвинила она мужа напряженным голосом, после чего Жан Филипп в отчаянии покачал головой и вышел из дому, ни с кем не попрощавшись.

Такого раньше никогда не случалось.

– А куда папа ушел? – округлила глазки трехлетняя Изабель. – Он не поцеловал меня.

– Папа очень спешил на работу, – сказала Валерия, целуя вместо него пухлую щечку дочери.

– А что такое Пайчин? – спросил ее Жан Луи, которому она помогала вылезти из пижамы и натянуть джинсы и красную курточку.

– Это город в Китае, – как можно спокойнее объяснила Валерия, застегивая у него на ногах красные сандалии. – Только не Пайчин, а Пекин.

– Почему же там не говорят на французском или английском?

«Ничего себе! Значит, он слышал каждое слово их разговора, даже если не понимал, о чем они спорят».

– Потому что они говорят по-китайски, глупенький. А теперь я прошу, чтобы ты больше не обижал Изабель. Ты очень плохо поступил, ударив ее за завтраком. Она ведь девочка, к тому же младше тебя.

– Она сказала, что я дурак. А это плохое слово.

– Да, так не надо говорить, – согласилась с ним Валерия и отправилась проверить ситуацию с малышом.

Она по-прежнему хотела заскочить с ним к педиатру, но в этом случае неизбежно опаздывала на работу. В последнее время сотрудникам редакции постоянно приходилось ее ждать.

Спустя полчаса Валерия уже была с Дамианом в машине, около одиннадцати завезла его домой, оставив с няней, а потом помчалась на работу.

– Утро выдалось тяжелым? – сочувственно спросила ее ассистентка, когда она наконец появилась в своем офисе в «Вог».

Валерии не хотелось посвящать кого-либо в то, что теперь каждое утро выдается тяжелым, а ее работа висит на волоске, поскольку муж задумал перебраться со всей семьей в Пекин. Она постаралась выбросить эти мысли из головы и начала разбираться с поступившей к этому времени электронной почтой. В полдень наступило время издательской конференции по скайпу с нью-йоркским офисом относительно сентябрьского номера журнала, поскольку он был самым крупным выпуском в году и парижский офис также участвовал в нем.

Валерия прекрасно понимала, что к концу этого бурного событиями дня в офисе она ничуть не приблизилась к решению того, как надо поступить. Каждая клеточка ее существа буквально кричала, что необходимо оставаться в Париже. Для чего он хочет перетащить их всех в далекий Пекин? Она не видела в этом никакого смысла для себя, да и почему его карьера более значима, чем ее?

К концу дня у Валерии ужасно болела голова. Но по крайней мере, когда вернулась домой, все дети были выкупаны и накормлены, а Дамиан больше не плакал. Антибиотики, которые педиатр закапал ему в ухо, привели малыша в норму. Так что она смогла спокойно почитать им сказки на ночь, а когда Жан Филипп вернулся домой, все дети уже ждали его в пижамках одного фасона с вышитыми на них маленькими медвежатами.

– Ты забыл поцеловать меня утром, папочка, – напомнила ему Изабель, вьющиеся волосы которой, так похожие на материнские, еще были влажными после ванны.

– Тогда я поцелую тебя два раза, когда будешь ложиться спать.

Услышав эти слова, Валерия улыбнулась мужу, страстно желая, чтобы их жизнь стала такой же простой, как и прежде.

– Как прошел день? – спросил он у нее поверх детских головок.

В ответ она только пожала плечами, потому что сказать было нечего. Все, что она могла теперь слышать, был неумолчный рокот барабанов, поторапливавший ее принять решение. Жан Филипп зашел в каждую из детских спален, когда Валерия укладывала малышей спать. К этому времени няня уже ушла домой. Через несколько минут все дети уже лежали в своих кроватках.