Госпожа Молва в «Метаморфозах» Овидия, книга 12

Как пишет Чарльз Кловер, «Россия давно обладала сомнительной славой конспирологического центра мира»[101].

Это было особенно актуально в напряженный период от начала перестройки до хаотических последствий краха коммунизма, когда страна стала похожа на Дом славы, или молвы, из «Метаморфоз» Овидия, или на зал кривых зеркал – там царили дезинформация, неразбериха, обоюдные интриги и надувательства; как будто все встало с ног на голову и вывернулось наизнанку. Такая атмосфера была в высшей степени благоприятной для теорий заговора и для реальных заговоров.

Во времена неопределенности, суматохи и трудностей возникает соблазн поверить в то, что событиями управляет чья-то тайная рука со своей неведомой целью; зачастую во всем происходящем видится оккультное или эзотерическое измерение. При этом в такие эпохи рождаются и настоящие заговоры. Когда государственные учреждения охвачены хаосом, участие в тайных или полутайных интригах может дать человеку ощущение власти.

Одним из наиболее зловещих явлений, возникших в этот период, было движение «Память», которое и занималось заговорами, и распространяло теории заговора. Зародившееся ближе к концу 1970-х годов, оно было не столько единой организацией, сколько объединением отдельных групп, которые действовали под вывеской «Память» и в целом принимали милитаристский, националистический имидж, а также отличались антисемитским и антимасонским мировоззрением. В их число входили Всемирный антисионистский и антимасонский фронт «Память», Национально-патриотический фронт «Память» и историко-патриотический союз «Память». Кроме того, существовало множество других организаций, в целом разделяющих цели и взгляды «Памяти»[102].

В движение «Память» входили несколько явно сомнительных личностей; один из них, Константин Смирнов-Осташвили, в 1990 году во время встречи в Центральном доме литераторов в Москве организовал погром, во время которого был избит журналист и писатель Анатолий Курчаткин. После этого нападения Смирнова-Осташвили приговорили к двум годам заключения в исправительно-трудовом лагере, но ближе к концу срока его нашли повешенным в камере. Было ли это самоубийством или убийством, остается неясным. Не до конца ясно также, кто на самом деле стоял за «Памятью». Чарльз Кловер цитирует Александра Яковлева, которого называли правой рукой Горбачева: в интервью, данном в 1997 году, Яковлев уверенно заявил, что это отдел тайной полиции создал общество «Память» с целью выпустить пар из диссидентского движения, но затем потерял контроль над своим творением – и тем самым породил русский экстремизм[103].

Феномен «Памяти» в значительной степени растворился примерно к 2010 году, но по крайней мере одна его ветвь все еще активна на момент написания этой книги – это Национально-патриотический фронт «Память», который определяет себя как «Православное монархическое национальное движение верноподданных граждан Российской Державы, собранных единой духовной дисциплиной, основанной на Православном самосознании, во имя служения Господу Богу, Святой чистоте Российского престола и исторически сложившимся национальным интересам»[104]. Хотя «Память», возможно, больше не является той силой, какой она была в прошлом – тем не менее эта смесь православия, монархизма, национализма и традиционализма, по-видимому, все еще привлекает некоторых россиян.

Эта смесь порождает странные связи, как в августе 1991 года, когда националисты и традиционалисты объединились с реваншистами в армии и попытались захватить власть, в то время как президент Горбачев три дня оставался у себя на даче под домашним арестом, без связи с внешним миром. Но действительно ли это был домашний арест? По некоторым утверждениям, он хитро выжидал в сторонке, чтобы посмотреть, каким путем пойдет мятеж, и если бы заговорщики победили, то он бы просто вернулся в Кремль к своим президентским обязанностям – что он, собственно, и сделал, когда мятеж провалился.

В числе высокопоставленных армейских офицеров, сочувствующих мятежникам, был генерал-майор Константин Петров, который в то время работал на базе военных космических программ в Краснознаменске – в Московской области, но на безопасном расстоянии от столицы. Впоследствии Петров занялся политикой, основал крайне консервативную политическую партию и стал сторонником экстравагантной конспирологической теории о существовании тайной мировой мафии, которую он назвал «Глобальным предиктором». Его партии удалось набрать на выборах 1,17 % голосов, но она не смогла получить ни одного места в Думе и в конечном итоге была снята с регистрации Министерством юстиции. Деятельность Петрова стала позором для армии, и его уволили в запас, но он невозмутимо продолжал свою кампанию. Периодически он проповедовал свое послание через интернет-подкасты – приземистый, пожилой, лысоватый мужчина, все еще одетый в генеральскую форму. Но в то же время у него был и другой, параллельный облик неоязыческого жреца, которого последователи называли Маг Мерагор. В этой роли он участвовал в неоязыческих ритуалах, одетый в рясу и размахивающий длинным посохом, как этакий русский Гэндальф.

В 2009 году, вскоре после основания новой политической партии, Петров умер от рака и был похоронен с воинскими почестями. Движение, которое он основал, до сих пор существует в небольшом масштабе[105].

Война континентов

После неудавшегося государственного переворота 1991 года остается много вопросов – например, почему с заговорщиками обошлись так снисходительно. Лидеров судили, но вскоре оправдали, и большинство причастных смогли быстро вернуться к обычной жизни. Одним из них был известный журналист, писатель и издатель Александр Проханов, который поддерживал тесные связи с военными и некоторое время освещал войну в Афганистане. В 1990 году он начал издавать новый журнал «День», сделав его консервативным и националистическим противовесом либеральной «Литературной газете». Одним из звездных авторов «Дня» был Александр Дугин; в феврале 1991 года он произвел сенсацию статьей «Великая война континентов»[106] – предшественницей его более позднего бестселлера «Основы геополитики» (1997). В статье он признается, что чувствует себя в долгу перед тремя пионерами геополитики – шведом Рудольфом Челленом (1864–1922), который первоначально ввел этот термин, британским географом сэром Хэлфордом Маккиндером (1861–1947) и немцем Карлом Хаусхофером (1869–1946).

То, что Дугин представил обществу, было основой основ всей конспирологии. По его словам, холодная война была не просто конфликтом между коммунистическим и капиталистическим мирами, а чем-то куда более глубоким и эзотерическим. Он заявил, что существует «планетарный заговор» двух противоборствующих оккультных сил, чье скрытое противостояние и невидимая борьба предопределили логику мировой истории. Эти силы, объяснил он, «характеризуются прежде всего не национальными условиями и не принадлежностью к тайной организации масонского или парамасонского типа, а радикальной разницей в их геополитических ориентациях»[107]. Он показал, что мир делят между собой две соперничающие группировки в борьбе за территориальное господство – «сухопутная» фракция и «морская» фракция. Целые народы, нации и регионы носят на себе глубокие отпечатки той или иной модальности в отношении их исторического сознания, их внешней и внутренней политики, психологии и мировоззрения. По мнению Дугина,