Естественно, подсечно-огневой способ был, в силу особенностей самого процесса, формой подготовки почвы, непригодной к постоянному повторению. После его применения целина оставалась способной к выращиванию на ней злаков на протяжении двух, трех, а, по мере совершенствования техники — может быть, и большего числа лет, после чего она должна была отдыхать. До сих пор не удалось найти подтверждения применению северо-западными славянами удобрений с целью повышения урожайности. Вместо этого славянские землепашцы прибегали к севообороту, высевая как озимую, так и яровую рожь, чем и объясняется сообщение Ибрагима ибн Якуба о том, что славяне собирают урожай дважды в год.

С современной точки зрения все это может показаться достаточно примитивным. Однако современники были на этот счет иного мнения, что подтверждается, к примеру, содержащимся в одной мекленбургской (а по-славянски — велиградской, мехлинской или микулинборской) книге актов документом, призывавшим в 1108 к очередному походу за добычей — примечательно, что немецкое слово, обозначающее войну — «криг» (Krieg) явно связано с немецким же глаголом «криген» (kriegen), означающим «добывать», «получать» — на славянских соседей: «Язычники — наихудшие из людей, но земля их весьма хороша и обильна мясом, медом, мукой и птицей. Если ее хорошо обрабатывать, она благословляет своего владельца таким избытком всех благ, что ни одна другая земля с ней не сравнится».

На пашне, разрыхленной предварительно деревянной бороной или соответствующим образом обработанной древесной кроной-«суковаткой», соседи Юмны — впервые в значительных масштабах в этой местности — сеяли рожь. Кроме ржи, они выращивали пшеницу, ячмень, просо и лен. Там, где славяне, как, например, в земле бодричей или в районе священного конного завода Арконского языческого капища, занимались коневодством, они, в больших масштабах выращивали также овес на корм лошадям. После, несомненно завершающегося культовыми церемониями посева и ожидаемого со страхом и нетерпением созревания плодов земных урожай снимался с помощью серпов. В ходе процесса жатвы посредством серпа, при которой жнец рукой собирал еще достаточно короткие в ту пору, когда хлебные злаки были низкорослыми, стебли в пучок и держал их сжатыми в руке, не терялось слишком много переспелых зерен. Затем происходила молотьба сжатых колосьев с помощью палок или молотильных цепов. Обмолоченный хлеб очищали, сушили и хранили в мешках, ларях, глиняных горшках, корчагах или же корзинах, а порой (в местностях с сухим грунтом) — в ямах с обмазанными глиной стенами. Прежде чем испечь хлеб, лепешки или сварить кашу, славянская хозяйка дома и мать семейства брала из запасов потребное количество «жита» (зерна) и молола его в ручной мельнице-зернотерке или толкла в ступке.

В данной связи следует заметить, что высококачественные, износостойкие мельничные камни-жернова были ценными предметами международной торговли. Так, немецкие археологи нашли на территории Гольштейна остатки ручных мельниц, изготовленных из базальтовой лавы, происходящей из Рейнской области. Причина существования столь дорогостоящей торговли тяжелыми камнями становится ясной, если взглянуть на обнаруженные при раскопках черепа людей, живших на земле задолго до нас, грешных. Жевательная поверхность коренных зубов в большинстве случаев носит на себе следы повреждений, вызванных присутствием в муке частичек камня вследствие истирания недостаточно износостойких зернотерок. Чаще всего подобные повреждения были неизбежны, но, если от этого страдала красота, далекие славянские предки современных немцев прибегали к разнообразным косметическим средствам. Так, например, в групповом захоронении, датируемом XII веком, в округе Деммин, был найден череп женщины-славянки, чьи ослабшие в челюсти или выпавшие нижние зубы были закреплены клейкой массой (с течением времени окаменевшей) и миниатюрной тонкой бронзовой пластинкой. Как показывают измененные режущие поверхности зубов, это искусственное вмешательство позволило юной даме не только улыбаться и смеяться во весь рот, но и вкушать без особого труда любую пищу, от яиц до яблок.

Раз уж речь у нас зашла о яблоках, не лишним представляется сказать пару слов об огородничестве, сиречь садоводстве и овощеводстве западных славян. Впрочем, о садоводстве особенно распространяться не приходится, ибо найденные в местах древних славянских поселений косточки и зернышки могли принадлежать диким плодам, собранным в лесу. Даже там, где обнаруживаются остатки плодовых деревьев на местах прежних поселений, они могут быть обязаны своим существованием людям, не сажавшим их планомерно, для получения плодов, но лишь с целью защитить свои дома от ветра. В плодово-ягодный рацион северо-западных славян входили чаще всего яблоки, груши, вишни и сливы. Один немецкий летописец XII века упоминает растущую в Щетине грецкую орешину, но, это, судя по всему, было экзотическое, если не прямо священное, дерево, чьи диковинные орехи дозволялось вкушать разве что местному языческому жречеству. Другие сорта фруктов, чаще всего, попадали в интересующий нас регион благодаря христианским монахам, выращивавшим их в своих монастырских садах. Сказанное, видимо, касается и тесно связанного с христианской литургией виноградарства и виноделия. Так, клирик Герборд, один из биографов епископа Оттона Бамбергского, утверждал, что именно этот епископ впервые принес в Поморье-Померанию неведомую там дотоле виноградную лозу.

Археологами был обнаружен и садово-огородный инвентарь северо-западных славян — посадочные палочки, деревянные лопаты-заступы или огородные, так называемые перекопочные, вилы, а также мотыги из оленьих рогов или железа. С их помощью славянские огородники выращивали бобы, горох, чечевицу, мак, лен, коноплю и всякого рода овощи, включая морковь, репу, огурцы, лук, а возможно — и чеснок.

Раз уж мы углубились в тонкости, так сказать, пищевой промышленности славянских предков современных немцев, не лишним будет затронуть и аспект животноводства. Домашний скот был, вне всякого сомнения, второй по важности основой существования славянских общин. Хотя в описываемое время область их расселения кишмя кишела крупной дичью — косулями, оленями, кабанами, бурыми медведями, зубрами, турами, лосями — охотники покрывали потребность славянских общин в мясе не более чем на десять процентов. Обнаруженные остатки скелетов домашних животных с характерными следами содержания их в хлеву, а также отдельные находки навоза позволяют сделать вывод, что во многих селениях племенной скот содержался уже в крытых хлевах на скотных дворах, вполне заслуживающих быть названными таковыми. К тому же многочисленные находки костных останков подтверждают заботу славянских поселенцев о повышении качества мяса и целенаправленной селекции: они забивали домашний скот в том возрасте, в котором количество и качество мяса находились в прямо-таки оптимальном, соответствии, в то время как отдельных животных — наверняка, обладавших наилучшими селекционными предпосылками — долгое время щадили. Предпосылкой такого отбора является определенный уровень благосостояния, однако точно проследить ход подобных процессов весьма сложно, поскольку они постоянно затемняются периодами войн, социальных конфликтов, высоких податей, неурожаев и иных отрицательных факторов.

Львиную долю в мясном рационе северо-западных славян составляла свинина. Особенно много свинины употребляли в пищу жители ранних поселений городского типа. Различия в «разбросе» костных останков съеденных ими свиней по городским кварталам позволяет нам сегодня судить о структуре питания их жителей. Так, например, в пригородах Волина археологи при раскопках чаще обнаруживали остатки свиных черепов, в то время как жители городского центра (очевидно, отличавшиеся более высоким уровнем благосостояния) явно предпочитали менее костистые и, соответственно, более мясистые части свиных туш (ибо могли себе это позволить). Предпочтение, отдаваемое свинине, вероятно, было связано с необходимостью решения задачи обеспечить питанием как можно большее число жителей, с преимуществами свиноводства и наличием имевшихся в изобилии съедобных отбросов, шедших на корм свиньям (как известно, в пище весьма неприхотливым). В других местах, за пределами городских поселений, это отдаваемое свинине предпочтение могло быть связано с особенностями тамошнего ландшафта, богатого дубовыми и буковыми лесами и позволявшего, в силу данного природного фактора, обеспечивать откорм свиней желудями и буковыми орешками.