Даже до сих пор капает.

Повесили его на верёвке, связанной из трёх лоскутов ткани, а одет он был, как ни странно, в тёмно-лиловую газовую накидку.

Так у Ли Фэя тоже было газовое платье!

И оно туго охватывало его тело, очевидно, это была не его одежда.

Свежая кровь окрасила алым почти всю одежду и капала на землю… Словно собравшаяся на стрехе вода после сильного ливня.

Капля по капле.

Уже остывшая.

Фан Добин не заметил, когда успел погаснуть запал в его руке. Через некоторое время послышался тихий шорох — Ли Ляньхуа сделал шаг назад, в темноту, наклонился и подобрал что-то с залитой кровью травы.

Это оказалась пропитанная кровью записка.

Фан Добин приблизился посмотреть — снова крестообразный лист бумаги, немного меньше подобранного им самим. Хотя бумага пропиталась кровью, удалось различить написанное на ней. Он одеревенело зажёг второй запал, Шао Сяоу тоже приблизился, и они прочли на бумаге в руках Ли Ляньхуа: “Белое дерево”.

“Тысячелетний лис-оборотень” бесшумно привалился к ногам Ли Ляньхуа, тот некоторое время поразглядывал окровавленную записку, затем нагнулся, легонько потрепал пса по загривку и тихо вздохнул.

— Я ошибся, — холодно произнёс Фан Добин.

Шао Сяоу похлопал товарищей по плечам.

— Никто не ожидал, что он отпустит Ли Фэя из дворца Великой добродетели, а потом убьёт здесь.

Ли Ляньхуа покачал головой, в слабом свете Шао Сяоу не разглядел выражение его лица.

— Я ведь знал, что Лу Фана и Ли Фэя многое связывает, должен был сразу догадаться, что раз первый сошёл с ума, он возьмётся за второго. Это я виноват, — Фан Добин с силой ударил по дереву. — Это моя ошибка!

Запал снова погас. Шао Сяоу не нашёлся, что сказать, Фан Добин весь ушёл в свои мысли. Тело Ли Фэя медленно, капля за каплей, истекало кровью, словно издавая мучительный стон.

— Так ведь… у всех в жизни случаются ошибки, — сказал Ли Ляньхуа. — Если не в одном, так в другом. Вот доживёшь до семидесяти-восьмидесяти лет, будет о чём рассказать…

— Несносный Ляньхуа! — разозлился Фан Добин. — Мы тут о жизни говорим! Человек умер! А ты ещё смеешь нести какую-то чушь мне в лицо, у тебя совсем сердца нет?

— Ну… На протяжении жизни люди обычно совершают ошибки, кто больше, кто меньше, умышленно или случайно, настоящие или ложные, — продолжал болтать Ли Ляньхуа. — Некоторые из них — бремя, которое придётся нести, а некоторые не стоит взваливать на себя… Как, например, эту… — Он вздохнул и чистосердечно проговорил: — Никто не требует, чтобы молодой господин Фан умел предвидеть будущее. Думаю, даже перед самой смертью Ли Фэй и не ждал, что ты придёшь защитить его… Так что… Не переживай так, ты не виноват.

Шао Сяоу усиленно закивал и с такой мощью хлопнул это “яшмовое дерево”, что чуть не выбил ему плечо.

Фан Добин долго молчал, а потом тяжело вздохнул.

— Я к тебе всегда хорошо относился, почему же прежде не слышал от тебя таких добрых слов?

— Но я всегда говорю с добротой…

Фан Добин фыркнул.

— Что будем делать? Ты не поймал тысячелетнего лиса-оборотня, а Ли Фэй умер, думаешь, дедушка Ван и его высочество поверят твоему шарлатанству? Когда будут истреблять твой род до девятого колена, не вздумай говорить, что мы знакомы.

— Конечно, конечно, — радостно согласился Ли Ляньхуа. — К тому времени ты будешь знаться с принцессой, а не со мной.

— Этот труп… — Шао Сяоу погладил свой мягкий живот. — Он висит здесь, потому что Ли Фэй ночью пришёл сюда и его убили, или же его нарочно повесили именно здесь?

Ли Ляньхуа огляделся — со всех сторон деревья, и хотя роща была небольшой, в ночи казалась непроглядно тёмной. Он зажёг запал и наклонился осмотреть землю — здесь пролегала тропинка, по которой днём, похоже, часто ходили.

На тропинке осталось несколько хаотичных кровавых отпечатков ног.

— Похоже, мы не первыми обнаружили Ли Фэя, — Шао Сяоу потёр подбородок, оттирая жир. — Может, Ли Фэй условился встретиться здесь с кем-то, и когда настало назначенное время, тот человек пришёл, но увидел его повешенным на дереве в таком вот виде, испугался и убежал?

Присев на корточки, Ли Ляньхуа внимательно осмотрел следы.

— Сложно сказать, и нельзя поручиться, что испугался просто прохожий.

Фан Добин сделал несколько шагов вдоль цепочки следов.

— Странно, отпечатки уменьшаются.

Шао Сяоу тоже зажёг запал и вместе с Ли Ляньхуа осветил отпечатки на земле.

Следы на тропинке тянулись с травы, и поначалу были чёткими — когда этот человек проходил через заросли, кровь Ли Фэя явно была ещё свежей, сложно сказать, был ли он уже мёртв к тому моменту. Всего следов было пять-шесть, и расстояние между теми, что вели из рощи, увеличивалось — можно представить, как, наткнувшись на висящий труп, человек побежал со всех ног.

Но после пятого-шестого следы ног исчезали.

Как будто кто-то со всех ног мчался по тропинке и неожиданно испарился.

От места, где заканчивались следы, до границы рощи оставалось ещё десять чжанов. Даже непревзойдённый мастер не преодолел бы такое расстояние одним прыжком, так куда же подевался этот человек? А недалеко от последних отпечатков виднелись свежие пятна крови.

Эти пятна напоминали цветы сливы размером с небольшую чашечку, и оставил их явно не человек. Следы крови были лёгкие, и кроме места, где она пропитала землю, их почти нигде не было. Судя по следам, какое-то существо прошло через заросли и покинуло рощу.

— Несносный… Ляньхуа… — Фан Добин неестественно хохотнул. — Это ведь не может быть… настоящий лис-оборотень?..

Шао Сяоу изо всех сил схватился за волосы — отпечатки ног человека внезапно превращались в следы неведомого существа, и правда создавая такое впечатление.

— Что бы это ни было, следы тысячелетнего лиса-оборотня такими большими быть не могут, — покосившись на кровавые отпечатки, серьёзно сказал Ли Ляньхуа.

Когда небо посветлело, о внезапном убийстве Ли Фэя немедленно доложили в Судебную часть* и Приказ Великой справедливости, “двое Неподкупных”, Бу Чэнхай и Хуа Жусюэ получили высочайшее повеление спешно вернуться ко двору и тщательно расследовать это дело.

В ведении Судебной части находились соблюдение уголовных и общеобязательных установлений, проверка проведенных расследований и утверждение приговоров, контроль за соответствием исполнения наказаний закону, вынесение справедливых судебных решений и наблюдение за содержанием арестованных.

Хуа Жусюэ находился далеко в Шаньси и не мог быстро приехать, однако Бу Чэнхай по случаю был в столице и, получив известие, ещё до рассвета прибыл в рощу, где убили Ли Фэя.

Тот, глядя на него с теплотой и всем видом выражая