объятия, левой рукой прижимая к себе и потрёпывая шерсть, а правой размахивая перед его пастью так, что укусить “лису-оборотню” удавалось только косточку, и даже краешка одежд он достать не мог.

Фан Добин наблюдал в недоумении, Шао Сяоу — увлечённо, и через некоторое время “тысячелетний лис-оборотень” наконец сдался, неохотно расслабился в объятиях Ли Ляньхуа и позволил гладить себя по голове, не осмеливаясь протестовать.

Ли Ляньхуа радостно вознаградил животное косточкой, но “тысячелетний лис-оборотень” вдруг заупрямился, выплюнул эту кость, от которой так пострадал, и презрительно фыркнул. Ничуть не разозлившись, Ли Ляньхуа взял с тарелки Шао Сяоу кусочек мяса пожирнее и поднёс к пасти “лиса”. Морда пса задёргалась, но наконец он не выдержал, проглотил мясо и безвольно заскулил.

— Толстяк. — Фан Добин помахал рукавом. — Может, ты и правда поймал лиса-оборотня.

Глядя на круглые мечущиеся глаза собаки, Шао Сяоу закрыл лицо и вздохнул.

— Зрение помутилось от возраста, и правда какую-то тварь схватил.

Ли Ляньхуа же в приподнятом настроении гладил пса по голове.

— Фума, несите накидку.

Глава 84. Бумажная пагода блаженства

Фан Добин быстро принёс газовую накидку, замаскированную в одеяле. Ли Ляньхуа безо всякого сожаления завернул в неё свиной окорок, а потом спрятал. “Тысячелетний лис-оборотень”, оправдав ожидания, стремительно выкопал накидку и съел мясо. Ли Ляньхуа снова прикопал пропахшую свининой одежду, “лис-оборотень” опять быстро нашёл её. На этот раз в ней не было окорока, но Ли Ляньхуа наградил его кусочком мяса.

Видя, как блестят глаза пса, Фан Добин нисколько не сомневался, что он мог бы сожрать всё мясо со стола, пусть и казалось, что желудок у него небольшой. “Лис” и правда оказался смышлёным, после нескольких раз сообразил, что как только находит накидку, получает мясо. Наконец, Ли Ляньхуа насовсем убрал платье, чтобы собака искала место с похожим запахом.

Ненадолго растерявшись, “лис-оборотень” часто задёргал носом и струйкой дыма умчался вперёд. Ли Ляньхуа, Фан Добин и Шао Сяоу поспешили за ним, пронеслись словно молния и вмиг оказались в комнате Лу Фана. Они испытали облегчение — похоже, обучение прошло успешно, “лис-оборотень” в самом деле понял, что нужно искать.

Внутри пёс принюхался, а потом развернулся и выбежал. Следуя за ним то на восток, то на запад, они перемахнули через стену. “Тысячелетний лис-оборотень” мчался со скоростью молнии. Опасаясь, что он скроется из виду, они не успевали обращать внимание, куда бегут, после всего мельтешения в глазах вдруг увидели, как он проскользнул в просторный дом.

Фан Добин с Шао Сяоу сгоряча чуть не ворвались следом за ним, как Ли Ляньхуа вдруг удержал их.

— Стойте.

— Почему? — Фан Добин сделал пару вдохов, проклятущая собака бегала невероятно быстро. — Может, внутри как раз…

— Э… Я тут понял… — заговорил Ли Ляньхуа с чистосердечной и полной терпения улыбкой. — Мы совершили огромную… ошибку.

— Какую ошибку? — растерялись Фан Добин и Шао Сяоу.

Разве они не туда побежали? “Тысячелетний лис-оборотень”, наметив цель, явно не колебался, он знал, где вещь — какая тут может быть ошибка?

— Ну… — Ли Ляньхуа с виноватым видом указал на вывеску здания.

Его спутники проследили за жестом и увидели на украшенной тонкой резьбой вывеске отливающего золотом и яшмой строения большие слова: “Императорская кухня”.

Фан Добин утратил дар речи, Шао Сяоу потемнел лицом.

— Мы точно совершили огромную ошибку… — задумчиво проговорил Ли Ляньхуа.

Их ужасный промах состоял в том, что пёс запомнил не запах накидки, а запах свиных окороков.

И раз они прибежали к императорской кухне, те свиные окороки, очевидно, утром приготовили именно здесь.

Все трое неловко потёрли носы, думая про себя, что о такой оплошности никому нельзя рассказывать, никому.

Раз погоня не принесла плодов, только и оставалось тихонечко вернуться, и на обратном пути они были гораздо осмотрительнее. Сначала они не знали, что ворвались в императорский дворец, и теперь нечего и говорить, что душа в пятки ушла от страха.

С трудом вернувшись во дворец Великой добродетели, они обнаружили, что алтарь во дворе не тронут, посуда опустела, а по земле разбросаны остатки мяса и рыбы. Ли Ляньхуа мимоходом вытащил пояс-полотенце, ловко собрал в него грязные чаши и блюдца, начисто вытер стол, смёл разбросанные косточки и отправился мыть посуду.

Закинув ногу на ногу, Фан Добин чистил зубы, а Шао Сяоу опустил веки и задремал.

Через мгновение в зарослях зашуршало. Шао Сяоу приоткрыл левый глаз, увидел перед собой покачивающийся клочок рыжей шерсти, вздрогнул и вскочил на ноги.

— Лис-оборотень!

С ног до головы рыжий пёс держал что-то в зубах и изо всех сил вилял хвостом, оскалившись словно в улыбке.

Фан Добин бросился к животному и с удивлением обнаружил у него в зубах…

Ещё одну газовую ткань!

Вернувшись на шум, Ли Ляньхуа увидел, что рыжий пёс величественно стоит у алтаря, горделиво выпятив грудь и высоко подняв голову, клыки его сверкают, а в пасти зажат лиловый лоскут.

Лоскут газовой ткани!

И этот лоскут испачкан тёмно-красной кровью, которая пропитала его от места отрыва.

— О Небо! — воскликнул Фан Добин. — Откуда это?

Ли Ляньхуа погладил пса, а Шао Сяоу немедленно поднёс только что собранные свиные и рыбьи косточки.

“Тысячелетний лис-оборотень” зажмурился, потёрся о руку Ли Ляньхуа и выронил лоскут ему в ладонь, а затем развернулся и побежал. Воодушевившись, на этот раз они погнались за ним гораздо осторожнее.

На сей раз они не ворвались в императорский дворец, а последовали по дорожке за дворцом Великой добродетели, которая сообщалась с чёрным ходом императорской кухни и вела к рынку — по ней обычно приходили торговцы, снабжавшие двор овощами и фруктами, и в нескольких местах стояли посты, где проводили досмотр.

“Лис-оборотень” нырнул в рощу со стороны дорожки.

Это место нельзя было назвать глухим закоулком, днём здесь часто ходили люди, однако ночью в лесу царила кромешная тьма.

— Гав! — “Тысячелетний лис-оборотень” остановился напротив большого дерева.

Загорелся огонёк — это Фан Добин зажёг запал. Подойдя к дереву, все трое подняли головы.

Взгляд приковывали жуткие, налитые кровью глаза.

Мертвенно-бледное, исказившееся лицо, клочья чёрных волос, стекающие вниз, похоже, насквозь мокрые.

Затем на тыльную сторону руки Фан Добина упала капля крови.

— О Небо… — присвистнул Шао Сяоу.

Ли Ляньхуа нахмурился, Фан Добин не мог оторвать взгляда от этих жутких глаз.

Ему казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, а кровь словно застыла в жилах.

Висевшим на дереве человеком оказался Ли Фэй.

Ли Фэя повесили на дереве вверх ногами и перерезали ему горло, он умер от потери крови.

Поэтому крови